Книга-размышление о природе деятельного сверхальтруизма: как устроены люди, которые посвящают свои жизни безнадежной работе по вычерпыванию океана страданий чайной ложкой. Кто-то навсегда уезжает в вечно воюющие страны лечить детей, кто-то отдает 90% своего невеликого дохода фондам, совершающим полезные дела, кто-то усыновляет двадцать детей.
Мы все знаем о чудовищной жестокости мира – все хоть раз заглядывали в эту бездну, но большинство из нас вовремя отскакивает, не дав бездне заглянуть в них. Отделываемся потом “чашечками кофе” на очередные сборы для человека, ставшего героем особенно ярких публикаций. Иногда бывает жутко, особенно за обедом, который стоит примерно как тонна специальных палочек-фильтров, защищающих африканских детишек от личинок страшных паразитов. Или как много-много противомалярийных таблеток. На сумму счета в хорошем ресторане можно купить двухнедельный набор здоровых и питательных продуктов для пенсионера, много памперсов для лежачих больных, серьезный кусок какого-нибудь нужного медицинского прибора. Или пару часов вкусной еды и приятной беседы с любимыми людьми. У меня есть клиентская карта Бизона с максимальной накопленной скидкой – и вы знаете, что я выбрала стейки против добра.
А живут же люди, которые выбирают добро. Я лично знаю одного настоящего такого героя, который, впрочем, не живет на сто долларов в месяц, а очень даже ездит на хорошей машине и красиво одевается. Это есть такая мысль, что справедливо жить на Word Equity Budget – сумму, которая получается делением общего мирового ВВП на численность населения, в восьмидесятые это было где-то 1200 $ в год, то есть 100 $ в месяц. Все, что сверх того – несправедливо, дурно и должно отдаваться на благие цели. У некоторых людей вполне получается. Правда, эти люди владеют каким-никаким жильем и не владеют детьми. И живут в Калифорнии. Мой герой из Москвы, и это человек, которого не ослепляют трагедии потопов, пожаров, войн и семейного насилия.
Очень интересно, что мало кого так остро презирают, как делателя добрых дел. Это все пиар. Нет, это прикрытие для политических амбиций. Слабенькое такое прикрытие для необоснованных амбиций. Патологическое желание славы. Компенсация личных проблем. Сплошное вранье.
Автор книжки хорошо прослеживает историю отношения к альтруизму: от христианского одобрения еще в викторианскую эпоху, когда миссия у кровожадных дикарей-людоедов была вполне нормальным пасторским шагом, к глубокой подозрительности наших дней – через дарвиновские и фрейдистские идеи разумного эгоизма. Сейчас мы думаем про таких людей: это пиар и уход от налогов. Ну, как после заявления Присциллы и Марка Цукербергов, хотя их шаг не то что бы особенно радикален. Или мы говорим: это святые – как про мать Терезу. В общем, люди за пределами нормы, поэтому можно не сравнивать себя с ними.
По своему устройству книжка похожа на “Далеко от яблони”, хотя и уступает ему в масштабе и элегантности. Автор рассказывает несколько историй радикальных альтруистов (не со всеми из них она общалась лично) и перемежает их размышлениями о природе феномена. Сами истории здорово написаны. Там про разных людей: большая глава о знаменитом Баба Амте – брахмане, который ушел с молодой женой и двадцатью прокаженными в дикое и неприглядное место, где тигры утащили всех коз, но не тронули двух младенцев, а умер святым в процветающем городке с колледжем, школами, больницей и очередью волотнеров, желающих поработать.
Отличнейшая, самая проработанная глава о людях, усыновивших двадцать с лишним детей всех возрастов. Нормальные, обыкновенные люди из не вполне идеальных, но и не ужасных семей. Просто заглянули в бездну страданий детей, которые кочуют из одного опекунского дома в другой, а потом вырастают и оказываются на улице. Родили двух своих, усыновили много чужих: из далеких стран, терпящих бедствия, очень больных детей, проблемных, четверых сиблингов, которых иначе бы разлучили по разным семьям. Малявок, подростков – всех.
Денег у этих прекрасных людей всегда было негусто, но они справлялись, тем более, что некоторым детям полагалось небольшое пособие от государства. Выезжали всей огромной толпой в походы, мама держала сложный сетевой план-график, кто что делает. Постепенно папа стал домохозяином – у него это лучше получалось, мама – видным общественным деятелем в сфере работы с детьми без родителей. Местами там все шло плохо: все приемные дочки забеременели еще в школе и на первых курсах колледжа, разбив мечты приемных родителей, что они по-настоящему изменят судьбу этих детей. Многие из выросших детей живут на пособие – как жили их родные матери. Трое умерли, но это были тяжелобольные дети, которые прожили сильно дольше, чем прогнозировали врачи. Двое в тюрьме: один сын стал наркоманом и мелким грабителем (как его настоящий отец), другой в 28 лет начал роман с шестнадцатилетней “сестрой”, получил срок как педофил. Что может быть кошмарней для приемных родителей. Муж начал пить, и потом сражаться с алкоголизмом, мать впала в депрессию. Тем не менее, по большому счету они справились – и живут теперь в том же большом доме, где растили всю эту толпу, на праздники к ним съезжается шестнадцать детей и невообразимое количество внуков.
В других главах рассказывается о женщине-пасторе, которая отдала почку незнакомцу, борцу с жестоким отношением по отношению к промышленным курам (не то что бы он так любит кур, но это самые страдающие животные на свете, если брать количественно), акушерка, оставившая вполне приятную жизнь представителя среднего класса в США, чтобы спасать женщин в Гватемале.
С этой же темой отдаленно связано “Дитя джунглей”, там тоже родители с миссией и их дети.