Бедные крысы

Курс аудиолекций The Addicted Brain.

Наши знания о нашей тонкой психике куплены страданиями неисчислимых лабораторных крыс. О чем бы не говорил профессор, все сведется к описанию опытов типа “если с крысой проделать что-нибудь изощренное, она будет любопытно себя вести”.

Вспомнила баечку, которую когда-то рассказывал Петр Щедровицкий: как он в ранней юности прочитал, не отходя от полки в библиотеке, очаровательное предисловие к книге о нейрофизиологии или чем-то таком. В предисловии автор вспоминает случай и детства, когда он потерял в лесу отцовские часы, и потом наше их, внимательно вслушиваясь в хаотические и живые звуки леса, пытаясь вычленить из них механическое равномерное тикание. И нашел! Петр Георгиевич купился на это предисловие, взял книжку в ожидании, что дальше будет также здорово, а там – шестьсот страниц о крысах. В моем случае – десять часов с крысами.

Крысы велели передать: все зависимости (от веществ или игр, не важно) – не про удовольствие, не про эйфорию и не про ломку. Зависимость крепится на взломе системы вознаграждения, которая с радостью жизни связана опосредованно. Все известные наркотики при приеме нечеловечески повышают уровень дофамина, который заставляет мозг быстро обучиться высокому приоритету связанной с этим деятельности, а субъективно работа дофамина ощущается как гложущее, неодолимое желание. Все вещества вызывают еще какие-то эффекты – расслабление, обезболивание, галюцинации, но причина зависимости не в этих эффектах.

Тезис подтверждается, в частности, тем фактом, что на повышение уровня серотонина и эндорфинов работают многие антидепрессанты, но зависимости от антидепрессантов, с неодолимым желанием немедленно закинуться Прозаком, еще никто не описал – да, у людей бывает синдром отмены, но нет, им не хочется до умопомрачения немедленно вскрыть блистер и ощутить во рту таблетку. Хотя казалось бы: вот вам эндорфины. Но Прозак не связан с дофамином, поэтому никакой страсти не вызывает.

эндорфины в мозг

 

Восприимчивость системы вознаграждения у всех устроена индивидуально, поэтому, кому повезло попробовать не свой сорт героина, порадуется спецэффектам и продолжит жить, как жил, а кому попадет прямо в синтез или рецепторы дофамина, то все. Между крайними случаями есть много градаций из серии “да, плохо было, но завязал и чист”, впрочем, полагаться на везение здесь не стоит. Никто не знает, где у него в системе поощрение слабое место: может, алкоголь не возьмет, а курево подломит. Сигареты не увлекают, так фарминг в компьютерных играх догонит.

В этом месте док упоминает, что неплохой способ лечения зависимостей – отключение дофаминовых рецепторов. Чтобы не тянуло. Добрый какой. Что-то мне подсказывает, что с совсем низким оборотом дофамина в мозгу долго не протянешь. Без системы вознаграждения жизнь действительно потеряет смысл на самом базовом своем уровне.

Мне эта тема кажется очень интересной, потому что она же не про наркотики, а про все: наши мании, безумные выходки, прокрастинацию и ударный ежедневный труд. Про желающих странного. Интересно, пробовали ли вырастить крыс-чемпионов, впрыскивая в маленькие мозги дофамин, когда крысы бегали в колесе? Крыс-умников, разгоняя систему вознаграждения, когда крысы делали свои крысиные интеллектуальные упражнения?

Вечный вопрос: как заставить не просто идти по пути добродетели, но и неодолимо желать этого? Вот где перспективы, по сравнению с которыми деятельность наркомафии кажется мелкотравчатой преступностью.