Автор утверждает (хорошее, кстати, интервью, обещающее еще и нон-фикшн о Сибири “Дебри”), что роман пошел от заказа на сценарий для исторического сериала, чтобы “как Игра престолов” – с множеством линий, графичностью и моральной амбивалентностью. Очень интересно, что другой относительно новый популярный роман про освоение Сибири, хотя и в другую совсем эпоху, – “Зулейка открывает глаза” тоже очень такой “сценарный”, и автор училась на курсах сценаристов, когда его писала, и сделано все весьма кинематографично.
В итоге – историческая книжка из детства. Если поставить “Тобол” рядом с “Повестями древних лет” Валентина Иванова (новгородские поселенцы где-то в районе Мурманска наваляли сунувшимся викингам) или с более камерным, но с не меньшей долей жести “За морем Хвалынским” Ипатовой, то не сильно разберешь, что когда было написано. В СССР исторический роман давал возможность гнать вполне забористый фикшн с сексом, насилием, разве что без мистики, но сверхъестественное все такие работы только портит, на мой взгляд. Кстати, и в “Тоболе” элементы магического есть, и они заметно выламываются из повествования, наддавая в донельзя упрощенную версию “Сердца Пармы” еще и “Псоглавцев”. Любовный остяцкий заговор? Деревянная статуя Христа, которая ночами обходит деревню? Какие престолы, такая и игра. Еще странно, что автор то ли как композиционный ход, то ли случайно задвоил линию с беглыми холопками семьи Ремезовых – раздражает, когда непонятно, недосмотр или такая углубленная мысль, что неотличима от недосмотра.
Большой политической повестки в романе нет – есть толстовская идея, что прирастала Россия Сибирью через интерес и стяжательство отдельных игроков, которых потом вешали, а прирощенные земли оставались.
Сразу за “Тоболом” я начала читать ивановскую же историю пугачевского бунта “Вилы”. Вот это гипнотически увлекательная книга, из рук с трудом выпускаю, оливье ем вприглядку. 73 % позади, дочитаю – напишу.