Other Minds: The Octopus and the Evolution of Intelligent Life

Русскоязычное издание: “Чужой разум. Осьминоги, море и глубинные истоки сознания”

Синяя кровь, видящая кожа, способная менять цвет, восемь полуавтономных конечностей – и большой мозг (500 миллионов нейронов, почти как у собаки). Это осьминог, самое умное животное из бесповозвоночных, самое чужое нам животное из сколько-нибудь умных. Осьминоги страшно далеки от людей, собак и птиц с точки зрения эволюционного развития: последним общим предком был беспозвоночный червяк, живущий в океане, потом пути наши разошлись совершенно, чтобы через миллионы лет не то что бы сойтись, но обрести что-то общее: интерес к заведомо несъедобным, предметам.

Действия осьминога, его способности – учиться, запоминать, играть – похожи на то, что делают, скажем, птицы или даже крысы. Но устройство осьминога принципиально другое, вообще не сравнимо ни с какой крысой ни в чем. И это гипнотически увлекательный факт. Мозг человека – сложный, конечно, орган – можно рассматривать как мозг рыбы + слой от мозга рептилии + слой от мозга простого млекопитающего + мощная кора полушарий. Что-то в процессе эволюции приняло на себя новые функции, но, в общем, понятна картинка преемственности.

У осьминога от динозавра нет ничего. У него вообще пищевод прямо через мозг проходит, а в щупальцах нейронов больше, чем в головном мозгу. Каждое щупальце соединяется с мозгом довольно тонким нервным каналом – и, похоже, действует с изрядной долей автономии от центра. Возможно, даже имеет собственную небольшую память. Умножьте все это на малопредставимую для нас среду обитания осьминога – мир, где гравитация имеет совсем другое значение, где все окружающее пространство заполнено чем-то живым, мир воды, от которая мало чем отличается от крови. Осьминоги – практически инопланетяне для нас. В гавайском мифе осьминоги – последние живые существа, оставшиеся с прошлого цикла сотворения и разрушения мира, что даже похоже на правду.

Насколько умны осьминоги с их 500 миллионами нейронов? Стандартные лабораторные тесты дают умеренный результат – можно научить осьминога проходить лабиринт, распознавать карточки и все такое. Но лабораторные тесты на интеллект это примерно так:

Осьминоги лучше проявляют себя в более свободных ситуациях. Замечательно открывают почти любые крышки и замки, прицельно вырубают свет в помещении – струей воды бьют в выключатель. Или струей же воды закорачивают проводку во всем здании. Или изводят какого-то конкретного человека, каждый раз обливая его. Используют орудия, развлекаются с любыми сложными штуками, воруют еду у рыб из соседних аквариумов, изобретательно пытаются сбежать. Один из исследователей осьминогов утверждает: “Когда вы работаете с рбыами, рыбы не представляют, что они сидят в искусственном аквариуме. Другое дело – осьминоги. Они знают, что сидят в специальном таком месте, а вы находитесь вне его. И все их поведение рефлексивно”. Когда осьминогу надоест его аквариум, он будет специально забивать сток, чтобы вода полилась через край и затопила всю лабораторию. И еще раз, и еще раз.

Интересно, что обычно развитый мозг принадлежит социальным существам, которые живут в сообществах, имеют сложное брачное и родительское поведение. Осьминогов это не касается: обычно каждый там сам по себе, разве что самка охраняет кладку, взрослые особи могут побороться за хорошее убежище, но, в общем, они одинокие создания. Откуда тогда берется способность различать между собой людей и множество достаточно избыточных возможностей?

Что здорово в этой книжке, так это то, что автор – философ, а не биолог, поэтому его занимает самый главный вопрос: где в этом всем сознание. Осьминог смотрит в глаза человеку и совершает вполне целенаправленные действия – что важно, не всегда практичные. Но что там, за этими глазами делается, есть ли кто в домике, или это “просто” живая обучаемая нейросеть с изощренными нелинейными реакциями? Если с осьминогом случается что-то плохое, то его нервная система просто реагирует на повреждение, стремясь минимизировать вред и максимизировать вероятность выживания организма, или ему больно? Does damage feel like anything to a squid? Does it feel bad to them?, – спрашивает себя автор (про кальмаров там тоже есть).

На одном конце шкалы – физико-химическая реакция живой клетки на раздражитель. На другом – человеческое страдание. Но между ними много, много градаций восприятия. Где-то – до сознания – возникает феномен самоощущения. Еще не сознание, но уже ощущение. Дальше по шкале есть субъективное переживание, но тоже еще не сознание. Как расставить по этой линейке черепах, осьминогов, собак и людей? Есть ли у спрута сердце в этом смысле?*

Любопытно, что поиск феномена сознания идет через исследование боли. Преувлекательная часть книги, жалко, что короткая, посвящена именно этому – рождению субъективного переживания боли. Насекомые обычно, даже существенно поврежденные, продолжают заниматься тем, чем занимались. Они не пытаются залечить поврежденную ногу, поберечь раненное место. Значит ли это, что их нервные ганглии просто отфиксировали изменение в карте тела, но не стали запускать какие-то дополнительные алгоритмы действия? Или муравей “знает”, что баюкать раненную лапку бесполезно, все равно время его сочтено, поэтому “лучше” продолжить тащить гусеницу? Крабы – довольно близкие к насекомым создания – будет что-то делать с повреждением. Значит ли это, что он что-то чувствует или просто для краба целесообразно попробовать восстановиться? Осьминог будет реагировать на боль довольно многообразно – значит ли это, что он субъективно страдает, или это артефакт сложности его тела?

Это все имеет значение еще и вот почему: эволюционно позвоночные и беспозвоночные разделились в кембрийском периоде, страшно давно. Общий предок точно был совсем незатейливым созданием, лишенным субъективного восприятия (ну вот точно). Если у тех же осьминогов что-то такое есть, то они развили это совершенно самостоятельно и независимо, и это значит, что феномен субъективного восприятия в природе возникал несколько раз, что это вполне себе логичный, неслучайный и закономерный эволюционный путь, удачное решение. Значит, что такой же путь эволюция может пройти где-то еще.

Итого: хорошая, раздумчивая книжка с красивыми описаниями и фотографиями. Мне бы больше про матчасть, как там конкретно все устроено, но это, наверное, редактор у автора отбил: никто не купит книжку, где на сто страниц расписываются мозги осьминога. А я бы купила.

______________

* европейское законодательство по защите прав животных запрещает оперировать на позвоночных без анестезии, поскольку позвоночным приписывается феномен самоощущения. Беспозвоночных закон не защищает, но осьминоги признаны “почетными позвоночными” и попадают под действие.