“Пройти сквозь стены”, Марина Абрамович
У нас Марина Абрамович лучше всего известна по двум знаменитым перфомансам: “Ритм 0”, в котором она разрешила зрителям делать с собой все, что придет людям в голову (целовали, щипали, резали, потом дошло дело до заряженного пистолета с единственным патроном) и по небольшой части “В присутствии художника”, которая ошибочно описывается как нечто романтическое: она просто сидела за столом в пустом зале по восемь часов в день, и зрители по очереди могли садиться на стул напротив, чтобы молча посмотреть в глаза. Звучит незатейливо, но людей здорово пронимало – просто сидеть рядом с другим человеком, чье внимание нераздельно направленно на тебя. Одним из таких зрителей стал бывший возлюбленный Абрамович – тоже пришел и долго смотрел в глаза. Вот так:
Что не помешало Уве потом подать на бывшую подругу в суд. Они десять лет были любовниками и соавторами перфомансов – бедные, как крысы, но очень увлеченные. В австралийской пустыне, а европейских музеях, на островах и по всему миру. Самым масштабной их работой должна была стать длинная прогулка по великой китайской стене: начав путь с противоположных концов художники должны были встретиться ровно посередине и там пожениться. Но к этому моменту у них уже накопилось много всякого – кроме того, Марина тащилась по гористой и неприютной части стены, да еще и каждый вечер идти от стены часа полтора к ближайшему постоялому двору (там есть душераздирающее описание, как китайские женщины держатся за руки и поют, пока какают, просто чтобы не упасть в негигиеничную яму), каждое утро – обратно, а Уве выбрал себе более комфортную половину, плюс успел во время пути завести роман и даже зачать ребенка со своей китайской переводчицей. После расставания все видео и фотоматериалы совместных работ остались у Уве, потом Марина смогла их выкупить с условием выплаты 20% роялти бывшему партнеру, но к моменту перфоманса “Присутствие художника” тот решил, что можно и еще получить – поэтому сначала подержал за ручки под камеры, потом пошел в суд.
Воспоминания Абрамович набиты феерическими, невероятными исторями. Там все – байки и мрачноватые фантасмагория, такая вот славянско-балканская безудержная сюжетика.
Ее родители были югославскими партизанами и национальными героями. Отец – крестьянский сын, мать, уходя на войну, оставила богатых родителей, сменила шестьдесят пар туфелек на кирзовые сапоги. Красавец-отец романтически познакомился с красавицей-матерью, когда она умирала от тифа, впечатлился и дотащил до госпиталя. Потом она наткнулась на него в другом госпитале и спасла, согласившись на массивное переливание крови. Они поженились, были обласканы маршалом Тито и вошли в новую аристократию страны, но дико ссорились, наставляли друг другу рога и на ночь каждый клал заряженный пистолет на тумбочку. Потом развелись, конечно, отец женился на юной блондинке. Абрамович считает, что ее в детстве угнетали и не любили, но такое невозможно оценить никогда. Со стороны понятно, что оба родителя были очень молодыми и очень трамвированными людьми (по семейной легенде, отец назвал дочь в честь возлюбленной-партизанки, которую на его глазах разорвало гранатой). Так-то герои войны и сверхлюди, но вряд ли можно сохранить душевную гармонию после вот этого всего. Явно так себе были родители, зато научили дочь советской несгибаемости – проходить сквозь стены, как она это формулирует.
Самое крутое, что есть в воспоминаниях, на мой взгляд, это представление, которое Абрамович задает о славянах и “настоящих советских людях” – увлеченность профессией, презрение к личной слабости, доброта, способность подчинять своей воле обстоятельства, страстность и независимость. Мы же все ищем, какими хотим казаться внешнему миру – вот здесь что-то найдено. Иногда она, правда, доходит до почти прямого цитирования сериала G.L.O.W.
… it is a game of bravery and foolishness and despair and darkness – the perfect Slavic game.
Это про неведомый мне ранее извод игры в ножички: когда надо не только бить ножом между растопыренными пальцами, но и выпивать рюмку после каждого попадания по пальцу. Чем больше проигрываешь, тем больше проигрываешь – perfect. На основе этой идеи Абромович проводила один из первых своих перфомансов, разве что без алкоголя. У нее много таких работ, которые приносили много боли. Сидеть по восемь часов неподвижно для “Присуствия художника” тоже было крайне, крайне больно.
Все, что делает перфомансист, не очень похоже на работу, потому что выглядит просто и по-дурацки: человек сидит на стуле перед зрителями и все, человек отмывает великую гору говяжьих мослов – и все, а ему за это золотого льва. Но, когда читаешь мемуары, соглашаешься, что да, это искусство, и это труд. Искусство, кстати, совсем неновое, расцвет перфоманса пришелся на молодость Абрамович, там люди до далеких пределов успели дойти. Всерьез прославилась и вошла в массовую культуру только она и сильно позже.
А вот еще прекрасное: когда Абрамович рассталась с Уве, он выдал ей половину накоплений, относительно небольшую сумму, которую она решила потратить на недвижимость. И она нашла дом, выставленный на продажу банком – классический амстердамский дом, высокий и узкий, который был битком набит наркоманами во главе с диллером, который не справился с ипотекой на этот дом, да так и осел там, поскольку расселить притон никто не мог. Так что дом отдавали недорого. Тогда Абрамович пошла к диллеру, и он согласился помочь ей изгнать накркоманов (правда, парочку пришлось вернуть на несколько дней, чтобы банк не возрадовался и не задрал цену). В обмен она подписала контракт, согласно которому наркодиллер получил право на пожизненную аренду одного из этажей. Марина сделала такой прекрасный ремонт, что ее постоялец постепенно перековался, и в него сильно влюбилась английская аристократка – социальный работник. А потом дружественный тибетские монахи провели обряд изнания зла из дома, и экс-дилер со своей английской женой пришли и сказали, что все, начинают новую жизнь.
И про монахов: однажды она ставила большой перфоманс с семидесятью монахами из Тибета, несколько месяцев тренировала их двигаться на сцене – очень трудно было, потому что монахи только смеялись от избытка просветления. Но получилось. Но собственно ко дню х прилетели совсем другие монахи, потому что у тех, которые репетироали, не было заграпаспортов, и никому не пришло в голову поделиться этим обстоятельством. Но Абрамович и с этими сделала шоу вполне ок. А в другой раз монахи приезжали к ней на другой совместный перфоманс, жили у нее в квартире и все бы хорошо, только смеялись по утрам громко. Получив деньги за работу – примерно трехлетний бюджет монастыря, пошли по магазинам, и так долго отсутствовали, что все уже решили, что монастырь останется без денег, но нет, пришли абсолютно счастливые и с двумя зонтиками. Перед отъездом проводили специальный ритуал на долголетие, и вот продюссеры перфоманса не смогли на него придти, а через неделю все погибли в авиакатастрофе.
Только одно меня слегка смущает – пересказ Марины Абрамович печальной истории Марины Цветаевой: “Цветаева и Пастернак очень полюбили друг друга, но не могли быть в эмиграции вместе. Когда Цветаева собиралась на поезд из Парижа в Москву, у нее чемодан лопнул, и Пастернак ушел, чтобы вскоре вернуться с веревкой, перевязать чемодан. Потом сказал, что сходит за сигаретами, ушел и уже не вернулся. А Марина поехала сначала в Москву, потом в Одессу, да там на этой самой веревке повесилась”.
В общем, мемуары – это фикшн. Но Абрамович все равно мегачеловечище, и книжка у нее получилась отличная: как быть бесстыжим маньяком своего странненького дела и обрести таким образом деньги славу.