Девушка с зеленой мили

Death Row: The Final Minutes: My life as an execution witness in America’s most infamous prison

Перевод на русский язык: “Камера смертников. Последние минуты”

В обязанности пресс-секретаря Департамента юстиции Техаса входит посещение всех смертных казней штата. Потому что как же иначе потом написать пресс-релиз. В Техасе к смертной казни относятся с большим энтузиазмом, поэтому автор успела посмотреть более чем на триста насильственных смертей.

Я предполагала, что книга будет рефлексией этого поразительного опыта, который, по-хорошему, ни с кем не должен случаться. Вряд ли можно на постоянной основе без последствий смотреть, как людей прикручивают к каталке и убивают с помощью смертельной инъекции (на самом деле, с помощью смертельной капельницы с тремя препаратами). Должно что-то произойти, может, новое понимание границы жизни и смерти, инсайт какой-то вспыхнуть.

На деле здесь мало про инсайты и философию предельного, вся книга – это ответочка работодателю от недовольного увольнением сотрудника. Хорошо быть пиарщиком и иметь на руках крутой материал! Вместо того, чтобы просто в суд подать, Мишель подала в суд и написала книжку, которая оказалась вполне в духе времени, когда книжки девочки-гробовщицы отлично пошла, судмедэксперт тоже хорошо выступил, еще есть целая серия такого, например, мемуары спецов, которые места преступлений от всякого ужасного отмывают.

Техас – очень лояльный к смертной казни штат, сама Мишель выросла в городке, где все так или иначе связаны с службой исполнения наказаний, поэтому для нее тюрьма строгого режима – не ад на земле, а нормальное такое место. Она с замечательным спокойствием описывает, как раз за разом заходит в комнату для наблюдателей – за стеклянной стеной со стороны головы преступника отделено пространство для родственников его жертв, со стороны ног – для его собственных родных. Мишель обычно присоединялась к родным убийц, хотя несколько раз была и в помещении собственно казни. Толстокожесть развивается необыкновенная – как-то один из приговоренных разошелся во время последнего слова, и все говорил, и говорил – длительность этого слова не особенно регламентируется, а она думала, что из-за этого гада пропустит сейчас ланч. Во время беременности она тоже продолжала работать, как обычно. Периодически Мишель, конечно, вставляет задумчивое упоминание, что как-то оно не очень комфортно было, но не чувствую здесь искренности. Основная задача книги – расправиться с lying assholes (бывшим работодателем), ну и интересное порассказывать.

Еще из сквозных тем проходит история с последней трапезой. Оказывается, была такая традиция, действительно, приговоренный перед казнью мог в некоторых пределах “заказать” себе что-то особенное. За еду отвечал тоже заключенный, бывший рок-музыкант, обучившийся кулинарии у настоящего шефа (тоже заключенного). Вопреки легенде, блюда высокой кухни к столу смертников не поставляли, но что-то хорошее старались предложить. Если кто-то потребовал бы филе миньон и омара, то ему дали бы некоторое приближение в виде бургера и рыбы. Однажды Мишель сама бегала в магазин за камбалой (7 долларов), чтобы кто-то напоследок съел то, что хотел. Обычно смертники просили чизбургер, Мишель этот чизбургер пробовала и утверждает, что это лучший чизбургер в мире. Правда, большинство и чизбургер свой не одолевали, теряли аппетит. При новой уже администрации кто-то запросил еды на десятерых, не съел ничего, и традицию отменили вовсе – что все ели, то и смертник получал.

А так они в этой своей тюряге с “зеленой милей” душа в душу все жили. Приговоренная за убийство мужа и двоих маленьких детей Фрэнсис Ньютон связала для матери Мишель плед с желтыми розами. Один из заключенных, пока ждал казни двадцать лет, не только заочное образование успел получить, но и завести приличный небольшой бизнес на открыточках (вау, великая страна – Америка). И книги переводил на шрифт Брайля! С одним из приговоренных Мишель и остальные сотрудники так подружились, что рыдали и горевали, когда пришел его срок.

Бывали ЧП и просто странные вещи – тюремные восстания и побеги, нападения на конвои, попытки суицида, вспышки кори и гриппа, кто-то, ровно по Кингу, держал в камере ручную мышь, кто-то устраивал ритуалы черной магии. В лучших традициях прозрачности Мишель обо всем рассказывала на пресс-конференциях. И сопровождала журналистов по внутренностям тюрьмы, насколько позволяли правила. Неудивительно, что потом ей трудно было найти работу: специализация.

Сейчас в США много обсуждается смертная казнь, я послушала один из выпусков вечернего шоу Джона Оливера на эту тему, там, где он рассказывает о смертельном абсурде ситуации: как фармкомпании отказываются участвовать в тендерах на продажу медикаментов для смертной казни – прибыли немного, а для бренда не очень. И кто-то даже заказал препараты для казни где-то в Европе! Что производят умервщление не врачи, врачам нельзя, а люди, которые немного подучились иголкой в вену тыкать, поэтому иногда приговоренные мучаются часами (интересно, что при этом происходит с наблюдателями со стороны головы и со стороны ног). Самый мозговыносящий случай связан с выигранным одним из приговоренных судов, в результате которого суд разрешил ему предоставить для казни собственные препараты. А еще это очень дорого, дороже, чем пожизненное заключение – все равно до исполнения приговора проходят годы и десятилетия, во время которых тратятся страшные деньги на юристов, административную работу и обеспечение безопасности.

Мишель в этом вопросе внезапно сближается с Достоевским. В “ее” тюрьме казни всегда проходили ок, она поражалась, как быстро и незаметно наступала смерть – ну, для нее незаметно, у человека на каталке по этому поводу могло быть другое мнение. Но она столько общалась с приговоренными, что видела, как отсидевший двадцать лет смертник становился уже совсем другой личностью, не тем семнадцатилетним подростком, который совершил убийство. Убивает один, казнят другого.