По-хорошему автору следовало бы написать не биографию, а пост-мортемграфию: Дэвид Марвелл девять лет проработал в Департаменте юстиции, где занимался поиском и расследованием дел нацистских преступников в Америке, потом возглавлял разные музейные институции. Звездный час его карьеры пришелся на момент, когда в Бразилии вскрыли могилу с останками, которые, могли принадлежать, а могли и не принадлежать Джозефу Менгеле – и международная комиссия должна была дать однозначный ответ, чей скелет. Многие подозревали, что в могиле кто-то другой похоронен, и старый нацист может уйти от наказания. Это же 1985 год, когда живы были и люди, выжившие в лагерях, и те, кто там служил.
Поэтому собственно биографическая часть занимает небольшой объем книги, и довольно скучная. Сейчас идет очередной всплеск книжек про Холокост, особенно много художественных романов, авторы которых еще и ссорятся между собой и с участниками событий на предмет того, сколько они всего просто выдумали, и стоит ли разную дичь – вроде игры офицеров СС в живые шахматы – придумывать, когда реальность была за пределами любого возможного вымысла. Поскольку автор в этой части довольно сдержан, его в амазоновских отзывах уже обвиняют чуть ли не в обелении нацизма. Хотя мне в этой биографической части видится важная штука: там показывается, что Менгеле не был ангелом смерти и уникальным упырем. Там много было таких. Формирование будущих концлагерных докторов начиналось задолго до войны, когда увлечение идеями расовой гигиены и евгеники не было чем-то зазорным, потом в систему легко вошло сразу много специалистов, а архитекторы системы, у которых руки остались условно-чистыми, наказания не понесли. Во всяком случае, их имена не стали нарицательными. Я не к тому что Менгеле не виноват – а к тому, что виноватых куда больше.
Отдельно бы почитала, как именно создавался миф о Менгеле, как он стал прям самым главным доктором-убийцей. Конечно, он был выходцем из ада и преступником, просто в какой-то момент его стали считать чуть ли не единственным врачом в Аушвице, который один все успевал. Даже в свидетельских показаниях жертв почти все утверждают, что лично их лично Менгеле на перроне встречал, многие вспоминали, что он обращался к ним на венгерском (которого не знал), описывают как высокого, красивого и светловолосого – на самом деле, довольно среднего роста, средней окраски и внешне совершенно заурядного. Вероятно, свои же радостно спихнули на него эту роль символа зла. В конце концов, наставник и интересант лагерных работ Менгеле барон Вершуер вышел из этого практически без потерь.
Потрясающая глава книги посвящена тому, как Дж. Менгеле выскользнул из Европы. Вот казалось бы – человек, которого тысячи выживших в Аушвице и их родственников готовы были линчевать – без особых трудностей сливается в сторону Аргентины. Вероятно, этой историей вдохновился Литтел. Менгеле, конечно, проявил редкую выдержку – смог воспользоваться общей неразберихой послевоенной Европы и аккуратненько осел на баварской ферме, три года там работал в полях со всем усердием. Жена еще помогла – создала видимость, что уже вдова. Тем временем семейный бизнес отца Менгеле восстановился после войны – они производили тачки, и всем нужны были тачки, чтобы разбирать завалы. Через несколько лет работы на ферме (там его запомнили как очень трудолюбивого и замкнутого человека) бывший доктор перебрался в Италию, там без затруднений получил международный паспорт Красного креста покинул Европу.
В Аргентине все сложилось отлично – продолжал семейный бизнес, постепенно натурализовался под слегка испанизированным именем, женился на вдове брата (это отец придумал, чтобы деньги из семьи не ушли). Он даже прилетал в Европу, где встречался с сыном Рольфом, хотя и под видом “дяди Фрица”. Невероятно – один из, наверное, десяти самых знаменитых нацистских преступников, не то что бы сидел в лесной хижине, трясясь от страха. Может, еще долго жил бы спокойно, если бы о нем не вспомнили на далекой родине – не без косвенного участия Анны Франк. Это особенно хорошая часть сюжета: в шестидесятых годах дневник Анны Франк стал культовой книгой, разошелся большими тиражами, и Отто Франк обратился к известному журналисту и ведущему с просьбой дописать историю на основе интервью со всеми выжившими участниками. Тут-то про Менгеле и вспомнили. Не то что бы его дело было закрыто, но пристального внимания на него не обращали – тем более, можно было прикрыться версией о смерти фигуранта. Приятно думать, что Анна Франк из могилы смогла хотя бы немного попорить жизнь Менгеле.
Одним из первых следствий внимания к фигуранту стал трагикомический эпизод с решением Мюнхенского и Франкфуртского университетов о лишении Менгеле статуса доктора. Дальше – с моей недостаточно легитской точки зрения – очень странное начинается, потому что вторая жена не-доктора, Марта Менгеле, нанимает адвокатов, которые специализировались на судебной защите нацистских деятелей, и они пытались отстоять профессиональную честь клиента. Мне-то кажется, это как если бы через суд снимали штраф за нарушение САНПИНов на кухне у людоеда, но, наверное, даже правильно. Права называться доктором Менгеле официально лишили, и есть свидетельские показания, что его это задело – что здорово, потому что свою жизнь он все-таки закончил в покое. Надеюсь, хоть в постоянном ужасе, что Моссад уже у дверей стоит.
Последняя часть книжки самая удивительная, потому что в ней разворачивается драматическое расследование нескольких конфликтующих комиссий, которые должны были решить: его это останки или нет. По этой истории можно снимать сериал – ДНК-анализа тогда еще не было, перед экспертами лежит кучка довольно грубо извлеченных из могилы костей вроде бы мужчины, вроде бы подходящего возраста и телосложения. Разъяренные бывшие узники концлагеря требуют правды – да еще и склонны не верить в смерть Менгеле.
И отдельная линия посвящена сыну Рольфу, который только в тридцать три года узнал, что “дядя Фриц” – его отец, и тот самый ангел смерти, о котором много писали в связи с судом над Эйхманом. Они довольно много переписывалсь (подумать только, технология “вложить один конверт в другой” позволяла годами коммуницировать с разыскиваемым преступником). И встречались несколько раз – сначала в Европе, потом, в конце семидесятых Рольф даже отправился в Южную Америку по паспорту своего друга, на которого был похож – какая же эпоха невинности. Там у них состоялся разговор о том, что происходило в Аушвице – судя по всему, Менгеле изворачивался, рассказывая, что он просто получил приказ работать в уже созданной системе, что он даже спас тысячи узников, бла-бла-бла. Рольф описывает, как его отец горячился, гневался и даже рыдал, но не из-за раскаяния, а от того что его сын верит в обвинения. Потом успокоился и светски водил по гостям, знакомил со своими друзьями.