“Почему рыбы нет” – страшно нахваленная книга прошлого года, которую толком никто не может описать: это… это биография ученого-ихтиолога, о котором вы никогда не слышали – Дэвида Старра Джордана, но еще философское эссе о борьбе с энтропией и немного мемуары автора. Кроме обещанного в книге есть еще пара экскурсов в историю евгеники в США, душераздирающее интервью с жертвой принудительной стерилизации, анти-расистский памфлет, краткое описание важной проблемы развития ихтиологии и настоящий детектив!

Но лучше всего работу описывает мем про рыбу выгулять, который замечательно точно рисует портрет автора в процессе непростых жизненных исканий (в конце у нее все хорошо, и даже настолько, что она не удерживается, чтобы не вставить в аудиокнигу, которую сама же начитала, голосок маленького сына, пытающегося произнести новое для себя слово fish):

Кстати об энтропии – это одна из модных сейчас тем в нон-фикшине. Я в прошлом году прочитала две работы на эту тему: The End of Everything: (Astrophysically Speaking) и Until the End of Time: Mind, Matter, and Our Search for Meaning in an Evolving Universe – астрофизики подробно рассказывают, как второе начало термодинамики приведет к неизбежной победе хаоса и полному исчезновению всякой упорядоченности в мире, любой структуры. Как погаснут все звезды, испарятся черные дыры, распадутся элементарные частицы, энергия перейдет в тепловую форму и даже сам вакуум деградирует. Это будет нескоро, но я так приуныла, пока читала, что даже не написала отзывы.

Одна из логических линий книги “Почему рыбы нет”, как раз об этом – там автор выводит Джордана как борца с хаосом, выстраивателя системы. Брал он разных, беспорядочных рыб, давал имена и собирал в систематизированную коллекцию. Для самой Миллер это важная тема – можно ли в мире случайностей и хаоса как-то обрести порядок. Она описывает свой детский разговор с отцом: как задала вопрос о смысле жизни, а он ей рассказал о втором начале термодинамики, которое всех съест. Эта идея произвела на нее колоссальное впечатление. Тут я немного смутилась, потому что уж пару лет назад успела поведать сыну о неизбежности тепловой смерти Вселенной, погасших звездах, испарившихся черных дырах. Недавно он, правда, сказал мне – посреди прогулки по высоким сугробам – что все хорошо обдумал и понял, что, раз Вселенная бесконечна, то она не может считаться замкнутой системой, и второе начало неприменимо. Но мне кажется, что это было его способом позаботиться о моем душевном спокойствии.

У Джордана в жизни был эпизод, когда землятресение вытряхнуло с полок все сотни и сотни образцов его коллекции в лаборатории Стэнфорда, и заспиртованные рыбы перепутались на полу. Тогда он 1) заставил помощников поливать их холодной водой из шлангов, пока не добыл нового спирта 2) начал подбирать то, с чем мог разобраться, и пришивать таблички с названиями прямо к рыбам. Эти действия кажутся автору символом несгибаемого научного духа и попыткой победить подступающую волну хаоса. Сначала она узнала именно об этом эпизоде из биографии основательно подзабытого уже ихтиолога и начала исследовать его жизнь поподробей.

И тут случился прям поворотище! Во-первых, Джордан с непринужденностью, свойственной прекрасной эпохе, упрощал сбор коллекции рыб, подсыпая в прибой стрихнина. Очень хвалил в своей книге такой метод. И, в добавок, когда миссис Стэнфорд (мать-основательница знаменитого университета) набрала на него достаточно компромата, чтобы сместить с поста Президента-основателя Университета, она сама умерла при загадочных обстоятельствах. Сначала она выпила на ночь подозрительно горькой воды, но успела принять меры по спасению и не пострадала. Чтобы восстановиться от потрясения, миссис Стэнфорд отправилась на Гавайи, где вечером снова выпила стакан воды с содой, после чего умерла в судорогах, успев прошептать “Все-таки меня отравили”. Следы стрихнина обнаружили. Джордан объявил, что едет за телом, на островах заплатил за собственную экспертизу обстоятельств смерти, оплаченный им врач, который не видел ни тела, ни стакана с водой, опросил компаньонку и все объяснил: миссис Стэнфорд скончалась из-за слишком плотной трапезы на пикнике и потому что долго сидела, облокотившись на руку. Джордана ни в чем не обвинили, какое-то время он еще поработал в Стэнфорде канцлером. Его именем назвали множество разных топонимов, премий, и, конечно же, рыб.

Кроме того, что Джордан – предположительно – успел побыть персонажем романа Агаты Кристи, он отличился еще бурной поддержкой евгеники, и даже убедил какую-то богатую вдову дать пол миллиона долларов на создание исследовательского центра по этой теме (500 000 долларов сто лет назад были намного полновесней, чем сейчас). Американская евгеника – позорная страница истории. Вообще, тему с евгеникой начал двоюродный брат Дарвина, который так впечатлился идеей развития видов, что решил применить ее к человеку. Он написал свою книгу, которую бурно подхватили в Америке. Учитель и наставник Джордана, выписавший ему путевку в научный мир, был большим последователем идей улучшения человеческого рода и, в частности, считал, что “ленивые и недостойные” животные могут деградировать, становясь еще более ничтожными. И человек тоже не избавлен от этого риска. Сам Джордан много вложил в идеи евгеники и успел выступить с яркими заявлениями о биологическом неравенстве рас, необходимости стерилизации всех негодных людей, спасению человечества и так далее. Медицинская этика – относительно недавнее достижение человечества, поэтому волна евгенических увлечений породила отвратительную практику насильственных стерилизаций во многих штатах и, косвенно, принудительные лоботомии, которые делались десятками тысяч.

Вокруг этой биографической линии автор выкруживает рассуждения о том, что стремление защититься от хаоса жизни, водворять порядок и есть корень той же евгеники. Джордан представлял себе дерево жизни как иерархию, где одни виды лучше и совершенней других. И что хаоса лучше не бояться, потому что это жизнь, а порядок – не совсем.

И в самом конце случается совсем уж неожиданный твист: по некоторым версиям современных систематиков такой группы животных как “рыбы” вообще не существует, потому что объединять всех челюстноротых позвоночных, живущих в воде, имеющих жаберное дыхание, в одну категорию – неправильно, и многие “рыбы” имеют крайне мало общего друг с другом. Вот тебе, Дэвид Старр Джордан, великий систематик-ихтиолог, рыбы нет.