Эскапистское чтение, мешок которого неспособен утаить шило – дочь поэта Тютчева служит при дворе фрейлиной цесаревны Марии Федоровны и разнообразно всех осуждает за дурные манеры, а за кадром идет крымская война.

Мемуары переводные, сама Тютчева писала их по французски, перевод удачный. Ее взяли ко двору, в том числе, за немецкое воспитание (до 18 лет Тютчева жила в Германии), хорошее образование и порядочность – надо было разбавить хорошеньких фрейлин, с которыми все время происходили разные истории, после которых фрейлин приходилось отправлять за границу. Потом уже императрица Мария Федоровна (видимо, утомившееся тяжеловесной добродетелью) поручает Тютчевой воспитание двоих своих детей, что делает ее совершеннейшей Джен Эйр – некрасивой резкой гувернанткой, которая из-за занавески смотрит на светский угар.

Там много разнообразных анекдотов – как император после христосования с подданными идет отмывать черное от поцелуев лицо, а императрица – черную от поцелуев руку, как на балу у французского посланника с люстр на людей лился расплавленный воск от свечей и прочие историйки. Тютчева правда ужасно вредная и ироничная, сыпет заметками типа “нет ничего безобразней и печальней женщины в бальном платье при свете дня. Это истина, вышедшая со дна колодца” – а ведь это многое объясняет. Понятно, что романная красота героинь с мраморными плечами – еще результат свечного освещения. Как до того, как Тютчева начала заведовать детскими, на наряды маленькой великой княжны потратили 2405 рублей за несколько месяцев, а после – 909 рублей за тот же срок, а расходы на извозчиков упали с 45 рублей в месяц до 3-4 рублей. Вот ее, верно, не любили! Или как на каждой церемонии император и императрица плыли в волшебном очарованном пузыре, а вокруг толпа из придворных и приглашенных была такая, что саму Тютчеву однажды помяли до невозможности нормально дышать неделю, а с Долгоруковой сорвали платье.

Двор под взглядом Тютчевой живет придурковатой и многодельной жизнью, наполненной крайне возвышенными сложными церемониями, спиритическими сеансами, бесконечным чаепитием. Это как “Даунтонское аббатство” на стероидах, такая же смена красивых сцен, только помноженная на абсолютную власть и богатство. И основная эмоция воспоминаний сложная и важная – Анна Тютчева в силу своего воспитания безусловно считает царственную чету и их многочисленных родственников полубогами, осиянных особой небесной благодатью. Но еще она удивительно рациональный человек, в добавок, отделенный от двора заграничным воспитанием и отсутствием больших светских амбиций, поэтому абсолютно человеческую слабость, а местами, так и мелкость императорской семьи не видеть не может. Непрерывная умственная попытка обустроить это двоемыслие, примирить виртуальную реальность с обожанием Марии Федоровны и просто реальность, описанная в дневниках и воспоминаниях, делает текст совершенно прекрасным.

И отдельно – поражает, как же у нас мало классной исторической беллетристики. Сюжеты бешеные: например, Мария Николаевна, дочь императора Николая венчается тайным браком за графа Строганова, но все, включая цесаревича и цесаревну, трясутся, что император об этом узнает, потому что после этого он бы неминуема отправил графа на Кавказ воевать и, желательно, погибнуть как можно скорее, а дочку натурально определил бы в монастырь. Они там, всей большой дисфункциональной семьей, из этой малоприятной ситуации годами выкручиваются. Бесконечное количество сюжетов для прекрасных романов есть, и все же описаны!