Дикая и увлекательная история о том, как члены тесно связанных между собой семей Чеховых и Книпперов были звёздами, секретными агентами и просто людьми. Главные герои успели отхватить на свою долю и революцию, и вторую мировую, что, конечно, создало чудовищно концентрированные судьбы.

Главная героиня коллективной биографии – племянница жены Антона Чехова Ольги Чеховой-Книппер и первой жены племянника Чехова Михаила Чехова Ольга Чехова-Книппер. Эта повторяемость имён – единственное во всей истории, чего бы никогда не допустил сценарист. Все остальное кинематографичней кино и литературней литературы. Поддаёт огня ещё и склонность Ольги Чеховой к безбожной совершенно редактуре своей биографии под нужды момента – частично из практических соображений, частично потому что настоящая звезда светит так, чтобы отбрасывать великолепные тени. Даже на смертном одре она отправила внучку за лучшей бутылкой шампанского, хлопнула бокал и сказала последнюю фразу в своей главной роли: «Жизнь прекрасна». Вот вам и хрестоматийный стакан воды.

Бивор – авторитетный автор исторических работ – решил изображать Ольгу как русско-немецкую Скарлетт О’Хара: девочку из хорошей благополучной семьи, которая в ранней юности столкнулась с нуждой и ужасами Революции, очень рано вышла замуж и быстро разочаровалась в самовлюбленном талантливом муже, который ее ни во что не ставил. Уезжает в Берлин, начинает сниматься в кино и становится настоящей звездой и дивой. Работает, как проклятая, зарабатывает деньги, ни на кого не рассчитывает, кроме себя. Поскольку нацисты страшно любили кино и красивых актрис, периодически она посещает мероприятия с Геббельсом и Гитлером, есть много совместных фотографий в стиле «власть и слава».

Когда ей было выгодно, Ольга Чехова напускала туманных намеков о своём влиянии на нацистских лидеров. Ну вот нужно бензина для машины выбить в осажденном уже Берлине, например. Слухи ходили многочисленные, но булшитометр подсказывает мне, что, в основном, актриса напускала красивого многозначительного туману, и, конечно же, для гитлера-с-хвостом была просто одной из многочисленных звезд. Были у них дела и поважнее, и женщины удобней сорокалетней прагматичной русской-немки. Когда требования были другими, Ольга Чехова продюсировала прямо противоположные слухи – о секретных заданиях НКВД, о том, как она прилетела на планёре организовывать побег сына Сталина из лагеря, как ее наградили Орденом Ленина и другие удивительные вещи. Ещё она рассказывала, что в детстве играла с великими княжнами в Царском Селе, виделась с Распутиным и была принята в Театр Станиславского, что совсем уж неправда. Но не важно! Важен сюжет.

Из вроде бы правды – брат Ольги, Лев Книппер с женой Марией, кажется, действительно были агентами НКВД. И, возможно, действительно существовал план в духе «Бесславных ублюдков» – в Берлине с помощью Ольги Книппер найти возможность добраться до Гитлера и убить его, разумеется, погибнув всем самим. Ещё Лев Книппер был талантливым композитором, самым известным наследием которого является мелодия песни Полюшко-поле (что может быть более высоким признанием, чем общее заблуждение, что это народная песня). Но план, план. Я вот в наше совершенно мирное время видела миллион планов, которые были придуманы постфактум исключительно ради отчетности. И много планов, которые никто и не собирался исполнять. В общем, много фантастических проектов было в то время, и план убийства Гитлера композитором с лингвистом при содействии актрисы – не самый удивительный из них.

Все это крайне помогло Чеховой сразу после войны. Она не то что не стала показательной военной преступницей и предателем Родины – так ещё и получила возможность вернуться после короткого рандеву с СМЕРШем в Берлин. В Москве ещё успела сходить на «Вишневый сад» со своей теткой в роли Раневской. В Берлине ей выделили отличный дом, запас угля, запас еды на два месяца, вернули машину и даже выдали пистолет. Из этого пистолета она чуть не застрелила солдата, который хотел угнать машину. А потом, что совсем фантастика, она с семьей переселилась в западную часть Берлина. И продолжала сниматься в кино ещё лет двадцать. Писать книги о косметике, основать косметическую компанию, получать государственные награды. Были, конечно, слухи, что все финансирует Москва, но я думаю, что Чехова не выполняла никогда ничьих заданий, а очень здорово лавировала в этом страшном море неразберихи и тотального воровства.

Сюжет в книжке увлекательный невероятно, но ощущения «вот она, великая книга о войне и о судьбе» нет. Мне нравится читать зарубежные работы о российской истории, потому что в них нет боли и горечи, и это всегда проясняет картину. Но здесь чего-то важного не хватает. И страшно, страшно огорчает отсутствие настоящего факт-чекинга. Для полной анафемы Бивору достаточно фразы, что Мандельштама прессовали за стихотворную строчку о «больших тараканьих глазах Сталина». Тараканьи глаза! Готовое ругательство для таких вот авторов.

Хорошая книжка, потому что отвечает на два вопроса: Что конкретно произошло? и Что было потом? Я всегда смутно себе представляла, что был там неудачный эксперимент, и также смутно удивлялась: какие могут быть эксперименты на большом рабочем реакторе, это же не исследовательское учреждение, ученых там не было. Ну вот, разъяснение – подкрепленное кучей “человеческих историй”, потому что работа в хорошем смысле американская. То есть, автор съездил на место действия, поговорил со всеми живыми участниками событий, их родственниками, погладил их собак, выпил водки – что привносит в текст одновременно много конкретики (хорошо) и много лирики в духе “Невидящие глаза старика встретились с моими, и взгляд их был сапфирово-тверд. На мгновение я увидел прежнего директора АЭС Виктора Брюханова, кавалера орденов Красного знамени и Октябрьской революции” (плохо).

Композиция очень удачно устроена: главы с подробной хроникой событий (от того, как втыкали первую лопату в место будущего котлована ЧАЭС до речи Порошенко о спящем под саркофагом Сатане) перемежаются с теоретической частью – атомная энергетика штука сложная, чтобы понять, в чем там дело, важно улавливать принцип устройства реактора.

Кстати, о реакторе. В своей основе – паровой двигатель, но как же дьявольски сложно все надо сделать, чтобы он работал. Это есть отличная книжка, которую я не смогла еще одолеть в аудиоверсии, потому что слушать бесконечные детальные биографии английских инженеров довольно тяжело – Energy. A Human History, первые три часа которой описываются неимоверные конструктивные усилия, необходимые для того, чтобы от обыкновенного парового двигателя был толк. Охлаждающие цилиндры, варианты подачи воды, подгонка поршней. Этих трех частей мне хватило, чтобы понять абсурдность примерчика, которые любят авторы лекций об инновациях: что идея парового двигателя была хорошо известна и древним грекам, но они только игрушки делали, потому что – дальше бла-бла-бла, зависящая от того, что этот лектор продает. Если идею индустриальных кластеров, то окажется, что грекам не хватало кластеров, если лектор участвует в строительстве инноградов, то вы сами поняли, что греки упустили. На самом деле, годный паровой двигатель просто очень сложно расчитать и сделать. А еще нужен рынок сбыта этих дорогих агрегатов – иначе зачем их строить. В Англии вот надо было воду из угольных шахт откачивать, пони не справлялись.

Реактор – паровой двигатель на ядерной тяге – обеспечивает все те же инженерные проблемы плюс кучу новых, связанных с вопросами управляемости реакции. Например, вопрос пустот – пузырей пара, которые образуются внутри реактора и могут раскачать процесс. Или конструкция замедляющих стержней из графита конкретно на ЧАЭС – в силу множества сложных причин так получилось, что при введении стержней в реактор они сначала несколько ускоряли реакцию, и только потом начинали замедлять. Что сыграло свою роль в катастрофе.

И – главная деталь – были там дизельные генераторы, которые должны были в случае проблем с энергоснабжением питать водяные насосы охлаждения, но им требовалось не меньше сорока секунд, чтобы запуститься, поэтому инженеры добавили еще один блок, аккумулирующий энергию турбин. Вот его-то и хотели проверить “к 1 мая”. А почему? 1 мая Брюханова должны были наградить орденом и отправить на повышение. Тест этот должны были провести еще годы назад, но не стали, чтобы не срывать сроки запуска ЧАЭС.

В ночь на 26 апреля тест начали проводить, в ходе теста реактор заглох, а на следующем такте так разогнался, что стабилизировать его уже не смогли – произошел тепловой взрыв, который разметал по окружающей территории тонны и тонны урана и графита – люди переступали через куски, и выбросил высоко в атмосферу примерно семь тонн радиоактивной пыли.

Дальше идет много восхитительно живых деталей: мерцающий столб бело-голубого света над открытым реактором, игрушечный танк из “Детского мира” надистанционном управлении через провод и пульт (у меня такой был) для измерения уровня радиации на несколько метров вперед, 1000 рублей премии героическому Лосю Збровскому, черный ковер из дохлых мух в кабинете. Это все очень здорово написано.

А лучше всего то, что автор не нагнетает радиофобию. Другой-то хорошей энергетики, кроме атомной, у человечества нет, все остальное радикально хуже, просто выглядит не так страшно.

В идеале черепашек ниндзя надо было назвать Леонардо, Николо, Чезаре и Лука! Вот тогда бы это и была сбалансированная четверка героев, как по специализациям, так и по темпераментам. Книжка гениально придумана: в ней описываются перекрестки жизненных путей титанов Возрождения, когда они пересекались друг с другом – Леонардо да Винчи служит Чезаре Борджиа военным инженером, Макиавелли работает дипломатом Флоренции в Риме, Да Винчи и Макиавелли слегка дружат на войне. Будь моя воля, я бы выбрала другую тройку, исключив довольно банального Чезаре Борджиа и включив Луку Пачоли, великого математика, которого бухгалтеры забрали себе в святые патроны.

Нашу внутреннюю историю можно разметить волнами увлечения разными европейскими странами – Петр Первый выбрал немцев/голландцев и подданных заставил их любить, были отчетливые периоды англофилии и франкофилии, сейчас, как мне кажется – излет общей любви к Италии. Поэтому книжку особенно интересно читать, история-то самой лучшей Италии из Италий – Рима и Тосканы. Собственно, Италии как таковой еще и не было: Венеция жила сама по себе, Милан и Ломбардия контролировались Францией, Неаполь делили Испания и Франция, Романья была герцогством Чезаре Борджиа. Флоренция описывается светочем республиканских свобод.

События в книге очень сериальные по своей сути – три героя входят в них, чтобы выйти совсем другими. Герои совсем разные по всем параметрам, но двое из них бастарды, а третий – сын бастарда (неплохо бы здесь придумать для них фамилии в духе Игры престолов – Холм, Огонь, Песок). Все они слегка самозванцы и всегда аутсайдеры, но обошли же всех конвенциональных современников.

В описании прямых пересечений в жизни Да Винчи и Макиавелли автору приходится слегка нажимать: Макиавелли сосватал Да Винчи как военного инженера Борджиа. Эта идея кажется мне удивительно абсурдной и здорово показывает, что синдром самозванца – ничто. Камон, идти в военные инженеры к человеку, который воюет прямо сейчас, а не в перспективе, и который забавлял сестру, расстреливая пленных из арбалета в закрытом дворе. Непонятно даже, что это было – заблуждение человека, который никогда не строил воздушных шаров, или отчаяние. В любом случае, девять месяцев, проведенных на службе Борджиа, в путешествиях через разграбленные города и вырезанные деревни, сделали Да Винчи другим человеком.

Есть еще авторское предположение, что Да Винчи ухаживал за Макиавелли, когда тот – вконец обнищавший без поддержки от своих флорентийских нанимателей – сгорал от лихорадки в Имоле. Про Макиавелли там вообще здорово – я никогда не обращала внимания, что своего “Государя” он состряпал буквально за пару месяцев, причем, сначала этот труд предназначался для возвращения в большую политику через Гильяно Медичи, а когда тот неудачно умер, книжку пришлось перепосвятить Лоренцо Медичи. “Государь”, этот селф-хелп для тиранов, скорее всего, не отражал личной позиции Макиавелли, в отличие от более серьезных “Рассуждений”, что, правда, делает Макиавелли еще в большей степени Макиавелли. Хочу отдельно перечитать “Государя”, которого я последний раз открывала в школе и ничего не поняла, и прочитать более детальную биографию автора. А мужественный был человек – ни в чем не признался под пытками, которые сломали Савонаролу. Хотя Савонароле-то признание обеспечило сожжение, а Макиавелли вряд ли казнили бы.

Еще отдельно очень хотела бы почитать серьезную работу, посвященную записным книжкам Леонардо Да Винчи. Записки же поразительные. Там не только чертежи нелетающих вертолетов и анатомические зарисовки. В любой непонятной ситуации Да Винчи садился за бумагу. В горе и в радости. Когда ему было очень страшно – после бойни в Сан Квирико (?) он начинает объезжать провинцию по поручению Борджиа, и в своих дневниках не описывает ужасы, а выводит списки расстояний между городами. Когда умерла его мать, он пишет список расходов на обряд, включая губку для омывания тела, и это так же неизбывно грустно, как через шестьсот лет после него знаментиые хэмингуэевские башмачки.

Потом все растрясли, из примерно 13 000 листов до нас добрались около 6000 – больше половины главной части наследия Леонардо недоступна. Планы нездешних городов, тонкие чертежи небывалых машин, списки и мысли. Не знаю, есть ли об этом какая-нибудь книжка в духе Дэна Брауна, как нашли вдруг вторую половину или хотя бы четверть.

The Race to Save the Romanovs: The Truth Behind the Secret Plans to Rescue the Russian Imperial Family

Во-первых, это была не гонка, а какая-то другая игра, возможно, “горячая картошка”, где участникам нужно вынудить кого-то другого взять в руки мяч. Во-вторых, это отличная книжка, которая – через хорошо выбранный угол – показывает сто тысяч раз пересказанную историю в новом свете. Рассказов о падении дома Романовых существует много, и 99% из них пытаются забуриться поглубже и найти новые свидетельства, новые жуткие подробности, новые версии и объяснения. Из действительно интересного я читала две работы, и обе они хороши благодаря смене подхода.

В “Царских деньгах” Зимин описывает чисто материальный слой событий: как получилось, что все значительные зарубежные вклады Романовых уже к 1914 году оказались закрыты, и им, в случае гипотетического изгнания, можно было бы опираться только на вывезенные из страны ценности. Сколько и каких драгоценностей повезли Романовы в Тобольск, а потом – в Екатеринбург. Что произошло с этими богатствами потом. Через реестры бриллиантов, наградных сабель и пасхальных яиц прорывается такая правда, что любые описания на этом фоне излишне. При этом, “Царские деньги” не фокусируется на последних Романовых, там про всю документированную историю, начиная с Павла.

“Гонка за спасение Романовых” британского историка Хелен Раппопорт, которая довольно много занимается темой русской революции (см. отличную работу “Сестры Романовы в дневниках и письмах”, русский перевод тоже есть), концентрируется на вопросе, который меня тоже давно интересовал: как получилось, что никто из родственников так и не выручил очевидно гибнущую семью? Традиционно главную вину приписывают королю Георгу V, который не смог и не захотел подогнать в мурманский порт военный корабль, чтобы забрать Романовых, но интересно же, почему двоюродный брат императрицы – он же немецкий кайзер Вильгельм ничего не сделал, хотя вел бурные переговоры с большевиками, чего нейтральные страны – в том числе, родина вдовствующей императрицы, Дания, оказались бессильными, и где были все монархисты вместе взятые. Монархисты, теоретически, могли бы вообще сконцентрироваться на спасении одного Николая – царицу никто не любил, мальчишка больной, девушки фигуры второстепенные.

Еще – что бы стоило однажды сделать исследователю – так это целиком еще раз переписать весь сюжет в логике семейной истории, чтобы там фигрурировали не столько императоры и короли, сколько кузены, дядюшки, свекрови, сестры, братья, золовки-снохи-девери и прочие не чужие друг другу люди. Это будет абсолютно объективным подходом, поскольку все участники событий действительно были разветвленной дисфункциональной семьей. Война между странами этому восприятию никак не должна мешать, потому что до первой мировой европейские войны не были поводом для монархов испытывать личную вражду. Не нашла хорошей схемы, которая бы показывала все родственные отношения правящих домов на начало двадцатого века.

Не могу найти хорошую схему этих всех отношений, где были бы не только “три кузена” – Николай, Георг, Вильгельм, но и женская линия, потому что именно немецкие принцессы спаивали все дома тесным родством.

Зато нашла не слишком помогающую разобраться, но совершенно ослепительную по своему качеству и тонкости проработке интерактивную схему “Королевские созвездия” – граф, каждый узел которого – это каждый известный член одной из европейских королевских семей с за последние 1000 лет, а ребра – либо детско-родительские, либо супружеские отношения. Если кликните на человека, то подсветятся все его родственные связи, если кликнуть на две персоны, то прочертится ближайшая родственная связь между ними. Расстояние от Николая II до Елизаветы II, например, совсем короткое, тоже родственники. Да все они там одна семья. Невероятный data-driven проект, и совсем еще не затасканный как пример! Вершины графа не подписаны, поэтому иногда трудно найти конкретного человека. Иногда помогает сначала найти супруга и через него уже выйти на нужное лицо.

Вот, например, облако родственников Николая II – с учетом семейных связей Александры – внучки Виктории – получается разветвленно.

У Марии-Антуанетты, например, родственников было всего ничего, и сами знаете, что из этого получилось:

Или вот: императрица Александра легко могла возвести линию от Мэри Стюард, королевы шотладнцев:

А вот схема родственной связи между Николаем II и испанским королем Альфонсо XIII

Не слишком близкая связь – их жены были двоюродными сестрами. Но именно испанский король был самым последовательным защитником последних Романовых, многократно и настойчиво предлагал сначала временному правительству, потом большевикам предоставить политическое убежище экс-царю, хотя для него переселение представителей рухнувшей династии могло иметь неприятные последствия – под самим трон шатался. Но он был готов. И Альфонсо был первым королем, отправившим сообщение со словами поддержки сразу после отречения Николая от трона – через российского посла. Кстати, его жена Эна, как и Александра, была носителем гена гемофилии, привнесенном Викторией, и два сына Эны и Альфонсо умерли от этой болезни.

А кузен Георг, судя по всему, страдал от неоднозначности своей позиции – вроде бы и надо помочь, только лейбористская партия была очень против, английский народ против – идет же первая мировая война, а Александру считали крайне про-немецкой фигурой. Королева была против, как по политическим, так и по личным причинам – она тоже не любила Аликс. В конце концов, Георг сначала сватался к будущей российской императрице, получил отказ, а она, будущая королева Мэри, оказалась “запасным вариантом” (ну почему, почему, Аликс не согласилась – в конце концов, Георг почти как Николай на вид. Как бы было здорово сплавить внучку Виктории вместе с ее генетикой на английский трон). Сложная история долгой маяты вокруг предложения дать семье убежище и его последующего отзыва детально описана в книге.

Отдельная трагическая деталь: после отречения Георг все-таки направил Николаю личную телеграмму, в которой писал, что “события прошлой недели” глубоко опечалили его, и мыслями он будет пребывать со своим дорогим другом. Когда членам Кабинета стало известно о телеграмме, они потребовали у своего короля немедленно предъявить ее содержание, король отказался, поскольку считал ее чисто личным посланием, но уже начал сожалеть об отправке – и попросил посла в России, в случае, если телеграмму еще не передали Николаю, так уже и не передавать. Британия не могла рисковать отношениями с союзником в войне с Германией, а в тот момент этим союзником было Временное Правительство.

Сюррелиастические переговоры, конечно, велись: Милюков требовал подтверждения, что, в случае высылки императорской семьи в Британию, та сторона будет содержать семью. Переговоры-переговоры, девять дней спустя отречения официальное предложение об убежище все-таки пришло, но теперь полностью потерялась ясность, как именно чисто логистически переместить Романовых в Британию из Царского села. Большевики же! И немецкие подводные лодки в Балтийском море (хотя Вильгельм был готов пропустить конвой с Романовыми). Впрочем, не важно, потому что уже 30 марта Георг пишет письмо Правительству (своему) о том, что несколько сомневается, насколько будет хорошо иметь присутствие Романовых в Англии, и не лучше ли их отправить в одну из нейтральных стран, например, в Данию. Можно даже на британском корабле. Вероятно, в этот момент Георг ориентировался на мнение широких масс, которые были крайне, крайне недоброжелательны к идее приютить немецкую принцессу за счет своих налогов. Возможно, Георг вспомнил, что бывает с английскими королями, если они слишком раздражают граждан.

Сложное, многосоставное описание судьбы “британского предложения” – лучшая часть книги. Вероятно, еще и потому, что для автора именно британская часть является самой родной. Начинается оно с так и не попавшей в руки Николая доброй телеграммы от кузена Георга, а заканчивается поминальной службой в Лондоне, которую король не посетил, и четырехнедельным официальным трауром двора.

Отдельно за родственников боролись скандинавы – Датский посол (с полной санкции короля) даже пытался выкупить Романовых за пол миллиона рублей, только никак не получилось. Виктория Милфорд, родная сестра Александры и Эллы, крайне разумно предполагала, что императорскую чету и наследника, скорее всего, не спасти, слишком велика их политическая роль, но великие княжны не такие уж важные птицы, чтобы стать “живым знаменем” монархистов, и умоляла отпустить девушек к ней, обещая, что они будут вести замкнутую жизнь совершенно частных лиц. Ну хотя бы трех младших, если рассматривать Ольгу как потенциальную наследницу. Она даже думала обратиться к Крупской – как женщина к женщине с этой просьбой. Тоже не сложилось.

Отдельная линия спасения выстраивалась внутри России со стороны монархистов. Среди неудачливых спасителей был зять Распутина, молодые офицеры и еще толпа самых разных лиц, которые подвозили в Тобольск и Екатеринбург деньги, строили какие-то планы, обменивались записками. При ближайшем рассмотрении понятно, что отбить пленников даже в губернаторском доме, где Романовы жили еще на положении особо охраняемых лиц, а не заключенных, было пролематично, а как-то вывезти или спрятать их – вообще невозможно. Все вместе они представляли слишком заметную группу. Расставаться не хотели, брить бороду царь тоже не хотел, а еще – и это бесконечно симпатично – Романовы были категорически не согласны бросить в руках большевиков людей, которые отправились с ними в изгнание, поэтому спасать пришлось бы даже не семерых, а человек двенадцать.

Итого – отличная книжка, надеюсь, ее переведут. Хороший такой сторонний взгляд на историю, да еще и окрашенный “проблемой вины” Георга.

И другие книги о российских царях:

• “Царские деньги”
• “Принцессы Романовы. Царские дочери” несколько слащаво, но местами здорово. Заодно помогает запомнить примерную последовательность императоров.
• Сестры Романовы в дневниках и письмах
• Fearflul Magesty – трагическая, жуткая и захватывающая биография Ивана Грозного, за крутой нрав прозванного четвертым.

Об английских монархах из относительно релевантного я читала только биографию Виктории. Плантагенеты и Тюдоры к делу практически не относятся.

Gorbachev: His Life and Times

Горбачев. Его жизнь и время.

Моя концепция изучения новейшей российской истории состоит в том, чтобы читать работы зарубежных авторов. Не из низкопоклонства перед Западом – ради отстраненного взгляда и великой американской традиции работать с источниками. Биография Горбачева стоила мне не меньше ста подписчиков в телеграме, но я считаю, что, стоит преодолеть рефлекторное отвращение к “этой всей мути про перестройку и девяностые”, как история расцветает яркими красками. Многие вещи стали сильно понятней.

Внезапно осознала, что советская история совсем короткая, важная, да, а промелькнула, как молния. Горбачев – деконструктор СССР был человеком, сформированным в самом первом этапе создания страны. Он не видел собственно революции и гражданской, но у него в семье были пострадавшие от коллективизации, отец воевал, сам он застал довоенный период примерно в той же мере, как я – советский. То есть, заметно. Я вот до сих пор помню, как мне влетело от мамы за то, что мы с какой-то девочкой играли в политизированную игру на базе переговоров Рейгана и Горбачева, после чего я долго питала к обоим смутную антипатию. Это удивительно – казалось бы монументальная и колоссальная эпоха СССР полностью покрывается историей одной семьи в обозримом масштабе.

Поэтому то, что он делал – при всей свежести подхода к вопросу – укоренено в послевоенном периоде и в хрущевском докладе, и в шестидесятых годах. Отсюда следует очень важный вывод: то, что в голове сейчас у текущей власти, тоже порождается не двадцать первым веком, не обществом технологической утопии, и точно не будущим, а формообразующим для них периодом, то есть, горбачевской перестройкой. Из этого времени можно извлечь очень конкретные и вовсе не модернистские уроки: власть довольно легко перехватывается, если есть кто-то, очень энергичный и жадный до этой власти. Настоящий народный протест – дикая сила. Искренняя, теплая дружба с зарубежными лидерами не дает никаких выгод: помощи не будет, скорее свою войну профинансируют, если вдруг разразится путч – спасать никто не побежит, на прощание понашлют кипы горячих писем, но выкручиваться все равно придется самому. Короче, из ошибок Политбюро сделаны выводы.

Проблема конкретно этой биографии в том, что она длинная там, где можно и укоротить, сжатая и расплывчатая в ключевых эпизодах: Горбачев и Чернобыль, Горбачев и Афганистан, Горбачев и путчисты, Горбачев и печальная поездка на саммит в Лондон, где он встретился со всеми своими друзьями – Бушем, Колем и Тэтчер, и не получил от них никакой экономической помощи. У одного война в Персидском заливе, у остальных еще что-то. Может, если бы влили в экономику денег, то и смогли бы вырулить помягче.

Пресновато получилось. Я понимаю, что есть много резких текстов, но они все истерические, а хотелось бы, чтобы автор чуть меньше любил своего героя, чуть больше концентрировался на этих фокальных точках истории. Камон, про человека, который – пусть даже в закрытом документе – назвал советскую деревню внутренней колонией, можно и поинтересней написать. Он был любимым учеником Андропова. Его на улицах городов разных стран встречали восторженные толпы, люди всерьез его любили, так папу Римского не встречали. Кто с Горбачевым работал, тот либо очень его любил, либо ненавидел, некоторые вообще находили в нем психопатические черты – вот это сверхъестественное обаяние человека, который ничего не чувствует и любит только власть. Мог бы и лучше постараться, Таубман.

В итоге, самой драматичной частью биографии стало описание периода после путча и до сложения полномочий. Я неправильно всю эту историю помнила: у меня путч, обстрел Белого дома и переход власти Ельцину слились в одно событие. Как выяснилось, Слава КПСС – вообще не человек, и Белый дом обстреливали уже в 1993, после августа 1991 были еще четыре сумрачных месяца, когда Президент СССР постепенно выпускал из рук страшную власть одного и самых могущественных людей планеты. Это, я вам скажу, просто Шекспир.

Есть в этой книжке и крайне сомнительные вещи: я поспрашивала старших – никто не слышал, чтобы на черном рынке в 1985 году видеокассеты с записью ленинградской речи Горбачева продавали по 500 рублей. Ну бывает. Остальное вроде ок выглядит, особенно трогательно автор поясняет значение в речи патронимов и различие между ты/вы, неведомое англоязычному читателю.

Испытала небольшое потрясение, когда увидела, что у Таубмана есть биография Хрущева, за которую он получил Пулитцера. С одной стороны – еще пол тысячи страниц в обществе дьявольски хитрых пузанов в серых костюмах. Воспоминание из моего советского детства: мне четыре года, я сижу одна дома, по телевизору идут новости с перечислением смешных, но все равно унылых фамилий “товарищи … Крючков, Воротников, Слюньков … ” С другой стороны – Карибский кризис, который меня всю жизнь отдельно волнует, космос и атомная бомба, непонятное выдворение Хрущева с поста. Кажется, еще сто подписчиков отпишутся, потому что хуже Ленина в этом плане – Горбачев, а хуже Горбачева – Хрущев.

On Grand Strategy

Как говорили нам в школе на уроках литературы, нельзя подменять сочинение пересказом. Автор – йельский профессор, специализирующийся на военное истории – читает годовой курс по стратегии, и вот, целую книжку написал. Очень соблазнительно. Но получился, в основном, пересказ ключевых исторических сюжетов с гуманитарным впрыскиванием в них отсылок к Сунь Цзы, Макиавелли, Клаузевицу, Льву Толстому и Исайе Берлину. Последнему особенно досталось – метафора из единственной сохранившейся строки античного поэта Архилоха “лиса знает много истин, а еж знает одну важную истину”, которую Берлин выудил из небытия и вернул человечеству, навсегда запала автору в душу.

Это одна из тех книг, которые люди покупают, условно, для “лучшей версии себя” – чтобы прочитать и познать тайны стратегии. Упомянутые Сунь Цзы и Макиавелли относятся к этой же категории. Но именно стратегии там нет – ни в форме многих истин, ни какой-то одной важной истины. Сам по себе компедиум исторических событий слушается вполне ок – я не пожалела о растрате 1 кредита Audible, особенно хорошие главы про Гражданскую войну в США. Я и не представляла, что коллизия была настолько сложной: штаты, в которых запрещено рабство и запрещено возвращать беглых рабов владельцам, штаты, в которых рабство запрещено, но вернуть беглое имущество – ок, рабовладельческие штаты, готовые остаться в составе союза, и рабовладельческие штаты-сепаратисты, желающие отвалиться в отдельную конфедерацию. Больше всего проблем было с рабовладельческими Делавером, Кентукки, Миссури и Мерилендом, которые не планировали выходить из союза. Вроде и борьба против рабства, а вроде и – вот они, рабовладельцы.

Больше всего меня удивляет, что для иллюстрации стратегических идей – обычно нехитрых, вроде светлой мысли заманить испанскую Армаду в пролив и там потопить – используются древние-древние плохо документированные кейсы. Ну что нам царь Креркс с точки зрения изучения военного дела. История сама по себе увлекательная, уважаемая – вообще любой античный пример или цитата придают любому тексту некоторое благородство – но камон, что нам весь этот сюжет может рассказать о стратегии?

Я бы очень хотела прочитать книгу, которая бы рассказывала о стратегии через разбор ситуаций, когда принципы стратегической мысли радикально менялись. Например, Наполеон и Кутузов использовали для контроля поля боя систему вестовых, и это была довольно сложная организация, чтобы не было такого – вестового застрелили, приказ не дошел. Тем не менее, у системы есть свои ограничения по скорости распространения сигнала, и стратегам приходилось это учитывать. Очень интересно. Потом появляются системы оперативной связи, которые, вероятно, здорово все поменяли. Или появление стратегического оружия, которое не зря так называется – к счастью, с применением атомного вооружения не воюют, и, надеюсь, не будут воевать никогда, но это был абсолютный переворот. В частности, фронтальные войны с эпохальными сражениями типа Курской Дуги заткнулись, появилась целая новая стратегия, в которой война замещается миротворчеством на территории какого-нибудь особенно несчастного государства. А стратегия современной беспилотной войны?

Что приятно в On Grand Strategy, так это почтение по отношению к русской военной мысли. Ну, условно-российской, поскольку Клаузевиц был как бы нашим, Берлин тоже слегка “наш”, а Лев Толстой – это мы и есть совокупно. Со всеми тремя автор страшно носится, потому что своих идей конкретно в эту книгу он решил не подкладывать.

Еще узнала о существовании Tent Life in Siberia A New Account of an Old Undertaking; Adventures among the Koraks and Other Tribes In Kamchatka and Northern Asia – тревелога сотрудника телеграфного ведомства, заброшенного в далекие края, Expert Political Judgment: How Good Is It? How Can We Know? – тоже не без участия ежа и лисицы, о принципах оценки экспертизы, и собственно работы Исайи Берлина, которые, по всей вероятности, я не одолею. Плюс комментаторы на Амазоне, которые ругают On Grand Strategy, хвалят его же The Cold War – прочитаю хотя бы бесплатный сэмпл с амазона, вдруг правда хорошая. Холодная война условно начинается с карибского кризиса, заканчивается правлением Горбачева, и то, и то – потрясающие истории.

Царские деньги. Доходы и расходы дома Романовых.

Редкая книга, которая не описывает историю в залоге “делали то – сделали это”, а обращается к конкретике – вот как именно царские семьи оплачивали свою жизнь, сколько и на что тратили. Только бухгалтерия, только хадкор.

Теоретически, Российская Империя была абсолютной монархией, поэтому самодержец владел всей страной и мог распоряжаться любыми суммами из госбюджета. Но это как с учредителем фирмы – вроде бы и твое это все, а получить что-то на руки не так легко.

Принцип царского финансирования заложил Павел I, и очень неглупо. Идея такая: императорская семья получает ежегодное содержание из казны в фиксированном объеме на каждого человека. Источником денег должны служить доходы от удельных имений и проценты с специального капиталла.

Личные расходы императора были отдельной статьей, например, Николай II имел около 2 000 000 ежегодно, а все члены семьи получали свое содержание в примерно следующих объемах:

• Царствующая императрица – 600 000 рублей в год плюс финансирование двора
• Вдовствующая императорица – тоже самое содержание и финансирование двора, если она остается в России, а не возвращается в Европу
• Наследник 300 000 рублей в год
• Дети царя до совершеннолетия 100 000 рублей в год
• Супруга наследника – 150 000 в год, в случае вдовства – 300 000 и содержание двора, но только при условии нахождения в России. При отъезде в Европу – 15 000 в год
• Каждый из детей наследника до свершеннолетия – 50 000 в год
• Приданное дочерей и внучек императора по прямой нисходящей линии  – 1 000 000, из которых половина должна остаться на банковских счетах в России.

Ну и так далее, со всеми вариантами приданного, сумм “на совершеннолетие”, пенсий вдовам, денег, которые выплачивались императрице за каждого рожденного ребенка (42 858 рублей серебром, до того 150 000 ассигнациями). Кончается все правнуками императора, которые до совершеннолетия или до брака получали по 30 000 рублей в год, а потом – удел деревнями на 300 000 доходу и каждый год 150 000 рублей в год. Праправнуки императора по указу Павла I получали по 50 000 рублей в год после наступления совершеннолетия, а праправнучки – тоже 50 000 после совершеннолетия, но только до замужества. Зато жены праправнуков имели право на 15 000 годового содержания. А пра-пра-правнуки по прямой нисходящей линии с совершеннолетия (девушки с совершеннолетия и до замужества) получают по 20 000 годового пенсиона. И только пра-пра-пра-правнуки уже ничего не получают.

Поскольку семьи разрастались в геометрической прогрессии – у самого Павла I было 10 детей, доживших до взрослого возраста, из которых шестеро дочерей (по миллиону на приданное каждой) – постепенно сумма всех этих пенсионов и выплат собиралась в грандиозные величины. К концу XIX века потомство Павла I с супругами составило 316 человек.

С другой стороны, не надо думать, что “царская зарплата” целиком шла на веселые личные расходы. БОльшая часть тратилась на благотворительные цели и неимоверное количество разных пенсионов и пособий всем людям, которые когда-либо пересекались с августейшим лицом, подарки, награды. Кормилица августейшего младенца получала выплаты до конца своих дней, да что там – молочные сестры и братья тоже могли на Пасху и Рождество заходить за подарочком в 25 рублей. Не то что бы после этого мало оставалось – после необходимых трат на гардероб, зарплаты прислуги, докторов, учителей – у экономных цариц обычно еще был небольшой остаток за год, который они переводили в основной капитал в ценных бумагах. Особенно старались “экономить” детские капиталы, чтобы к совершеннолетию у великих князей и княжон была серьезная сумма на счету.

Царицы вообще были проницательными инвесторами. Капиталы копились в государственных 5% банковых билетах, других ценных бумагах, вкладывались в недвижимость и в драгоценные камни. С процентом тоже интересно получилось, во времена Николая I действовало правило выплачивать по вкладам на свадебный капитал цесаревен по 4%, и это правило как-то само собой распространялось и на другие частные высочайшие вклады. Потом, при Александре II экономическая ситуация уронила ставку до 3%, но семья встревожилась, и император повелел “доплатить” до привычных 4% из сумм Удельного ведомства.

Драгоценные камни, прежде всего, бриллианты, были важной частью инвестиционной стратегии. Как показало начало XX века – самой важной, хотя кто бы подумал. Всего в тот момент семья составляла около ста человек, и, кто сумел вывезти свои сундучки в Европу, тот неплохо жил, а ценные бумаги и российская недвижимость, понятное дело, обратились в ничто. Для дочерей Николая II с 1902 года начали готовиться пакеты с бриллиантами – всего около 600-700 единиц камней.

С бриллиантами цесаревен связан и самый мрачный эпизод книги: даже в Тобольск и потом в Екатеринбург царская семья увезла по-настоящему много ценностей, в том числе, десятки килограммов ювелирных изделий. Когда дело пошло совсем уж плохо, бриллианты и другие камни из лучших зашили в двуслойные корсеты, буквально алмазные панцири, способные отразить пули и штыки, и казнь стала чистой резней. Как же жалко, что они не покинули страну после Февральской Революции, ведь обсуждался же этот вариант, не ушли на подводной лодке Вильгельма, что британские родственники выступили так некрасиво. Кармы не существует, проклятья не работают, невинная кровь еще ни на кого никогда не проливалась, но очень плохо иметь такое преступление в своей истории.

Книжка хорошая и бескомпромиссная: а ну давай 950 страниц с описями коронных бриллиантов, зарплатами прислуги, сопоставлением разных расходов. Отдельные замечательные главы посвящены судьбе заграничных царских вкладов – проводились целые спецоперации по перевозу ценностей в банки Германии, потом, после начала войны, по их переводу в другие европейские страны. Ужасно интересные и трагикомичные эпизоды связаны с княгиней Юрьевской, морганистической женой Александра II и ее постоянных попыток вытрясти из императорской семьи еще денег, пусть даже и под угрозой продажи любовных писем царя с аукциона.

Люблю книги, в которых автор не стесняется выкладывать много фактуры, много документов, списков и цифр – и делает это из любви к вопросу, а если читателю вдруг скучно читать сотни страниц примерно про одно и тоже, то это проблемы читателя. Лучший рецепт нон-фикшена. Я не фанат темы Романовых, но из восхищения перед глубиной проработки темы, купила еще несколько книг серии – “Детский мир императорских резиденций”, “Взрослый мир императорских резиденций”, “Царская работа”.

Закончить лучше веселым историческим анекдотом: Екатерина Великая настояла, чтобы пятую по счету внучку – как раз дочь Павла I – назвали Ольгой, раз уж она родилась в день праздника св. Ольги: экономия же! День рождения и день тезоименитсва совпадает, и подарочек будет тоже один. Еще смешнее с тем, как матушка Николая I специально назначила свадьбу сына на день рождения невесты, тем самым, сэкономив кучу подарков на все следующие годы. Вот же практичные люди были.

И еще про царей: “Принцессы Романовы. Царские дочери”,  “Сестры Романовы. Утраченная жизнь дочерей Николая и Александры”.

1491: New Revelations of the Americas Before Columbus

Объемистый труд с лейтмотивом: “А может, все было наоборот?” о том, как менялись взгляды на устройство жизни Северной и Южной Америки до прибытия Колумба. Это важное обстоятельство! Книжка не излагает какую-то одну гипотезу о Мезоамерике, а иccледует эволюцию представлений, которая подчиняется сразу двум силам – появлению новых археологических и документальных открытий, расшифровке древних языков и всему такому – раз, политической коньюктуре – два. Понятно, что книжку с таким синопсисом не продашь, поэтому она как бы маскируется под “новые открытия об Америке до Колумба”,  которые продаются отлично, а было бы куда лучше, если бы автор сконцентрировался только на вот этом втором уровне: не что было (ему-то откуда знать, он вообще журналист), а как и почему люди описывали историю покорения/освоения/познания двух континентов.

Базовых мифов два: технически и организационно продвинутые европейцы ступили на новый континент и нашли там затерянный первозданный мир, нетронутый человеком, потому что людей там было мало, и это были кровожадные примитивные дикари без души/благородные дикари – дети природы. Атцеки и инки тоже укладывались в схему с небольшим апгрейдом от дикарей до варваров. Первая версия про кровожадных туземцев характерна для старта, когда надо было завоевывать, вторая версия возникла позже, когда наступило время цивлизованно обустраиваться на завоевенном пространстве.

Новая ревизия взглядов, если очень так обобщить, говорит о другом: во-первых, людей там было не просто много, а очень много. Очень-очень много – в Новом свете жило больше людей, чем в Европе, больше ста миллионов человек. За первые 130 лет контакта население Америк сократилось на 95%, причем, пик обезлюдевания пришелся на первый период – еще не колонизаторы, а первые посланцы Старого света принесли болезни, из-за которых деревни и города вымирали подчистую. Общее население мира на тот момент оценивается в 500 миллионов человек – получается, что примерно 20% человечества сгинуло, самый глобальный геноцид в истории. 20%!

Хороший пример: в 1539 году Хернандо Де Сото высадился в Флориде с небольшим вооруженным отрядом торговцев. До этого Де Сото успел поучаствовать в перуанской кампании Писарро, но там основные прибыли сняли другие, поэтому пришлось выбивать у короля мандат на исследование другого района. Он с товарищами и небольшим стадом свиней посетил территорию современной Флориды, Джорджии, Северной и Южной Каролины, Теннесси, Аламаы, Мисиссипи, Арканзаса, Техаса и Луизаианы. Мини-флот конкистадора, сплавляющегося по Миссисипи за каждым повторотом встречали тысячи вооруженных индейцев, куда бы он ни шел, везде были города и деревни – от любого поселения можно было разглядеть другое поселение. Городки были хорошо укреплены, жители сильны и здоровы (здоровее среднего европейца, поскольку питались лучше). Де Сото погиб в конце концов, никого там не завоевал и больше ста лет европейцы в этом регионе не появлялись. В 1682 году похожим маршрутом прошли французы – и не нашли почти никого, считанное количество жалких деревень. Сбежавшие из первой экспедиции свиньи разнесли сибирскую язву, бруцелоз, лепру – и хуже всего – грипп и туберкулез.

Уязвимость Нового Света к европейским болезням имеет две причины: с одной стороны, они не жили бок о бок с коровами, свиньями, лошадями и курами, от которых люди и получили все инфекционные болезни, поэтому не имели минимальной защиты, с другой стороны, американцы были потомками небольшой группы древнейших переселенцев, из-за чего они все оказались довольно близки друг другу генетически. Например, 9 из 10 северных индейцев и почти все южноамериканские индейцы имели первую группу крови, что само по себе не страшно – например, им “не досталось” много разных болезней с генетическим компонентом. Зато однородное генетически население, если уж подвергалось эпидемии, то выживших почти не оставалось. Для сравнения: в более разнородной Европе даже от совсем “новеньких” болезней никогда не вымирало по 95% населения, в силу большой генетической изменчивости популяции, всегда были десятки процентов устойчивых.

И вот, представим себе эту ситуацию подробней: два густонаселенных континента, на которых велось серьезное сельское хозяйство. Даже леса Амазонки, которые сейчас считаются способными прокормить только немногочисленные племена собирателей, по некоторым версиям, размещали в себе вполне себе царства – люди умели “делать” плодородную почтву terra pretta, очаги которой и сейчас находятся в лесах, выращивать плантации и кормить города. Возможно, как утверждают некоторые исследователи, там не было этих непролазных джунглей, а были хорошо контролируемые лесные сады. Бескрайних прерий с такими стадами бизонов, что можно было весь день стоять и смотреть, как проходит одно стадо, и такими тучами вымерших ныне странствующих голубей, что после пролета стаи землю покрывало два дюйма помета, тоже не было. Это не первозданная природа, это постапоклиптический ландшафт: жили-были люди, все контролировали, а потом как исчезли – и начался большой эконологический катаклизм, к разгару которого начали массово прибывать европейские поселенцы, естественно, решившие, что это просто страна такая интересная.

Вместе с 20% человечества ушли культуры и цивилизации – мир лишился аналогов “Одиссеи”, “Иллиады”, 300 спартацев, стоиков, софистов, короля Артура, трубадуров, алой и белой роз, всех Ричардов и крестовых походов. Толстого слоя такого же хорошего и поражающего воображение. Автор делает акцент на том, чтобы всегда описывать общества Мезоамерики как царства и империи, а правителей – как королей и императоров, вместо традиционного обозначения “племя” и “вождь”. К сожалению, старые кодексы и архивы усиленно уничтожались победителями разных войн, поэтому от увлекательнейшей истории до нас дошли обрывки сюжетов.

Поэтому огромное количество того, что рассказывается о пирамидах, древних городах, таинственных народах – в общем, вранье. Особенно смешной эпизод связан с Вратами Солнца в Тиванаку (древний город в Андах) – в день летнего солнцестояния (для южного полушария – зимнего) первые лучи солнца вспыхивают ровно через Врата. Прадва не потому что хозяева города так хорошо разбирались в астрономии (а они разбирались), а потому что эти ворота при подготовки объекта к туристическому потоку тупо взяли и поставили на нужное место. Мы с мужем путешествовали по Южной Америке, там много такого – “древние” земляные пирамиды в Боливии, “древние” города и терассы в Перу. Мачу-Пикчу, не такое уж и старое место, при обнаружении был не слишком разрушен, но выглядел радикально иначе, чем сейчас.

Там много других загадок. Например, когда люди заселили континенты? Раньше ведущей была гипотеза культуры Кловис – то есть, где-то десять тысяч лет назад, в плейстоцене, а теперь генетики считают, что первая группа переместилась от 20 000 до 30 000 тысяч лет назад, часть пошла дальше на юг, а часть попала под Ледниковый период и пережидали на севере тысячи лет, потом пошла вторая волна миграции, и, может быть, даже третья. Ученые так спорят, что годами потом друг с другом не разговаривают. Или вот сельское хозяйство – как они одомашнили кукурузу? Древний предок кукурузы – такая ничтожная травка, что трудно себе представить, чтобы кто-то обратил на нее внимание, ноль потенциала.

И самая ироничная часть истории: благодаря книжке про ружья-микробы-сталь, все знают, что индейцев больше всего подвело отсутствие на континенте серьезных крупных животных, которых можно было бы одомашнить. Не было у них лошади, коровы, свиньи, не было тягловой силы, не было из-за этого протяженных дорог (за редким исключениям, вот инки хорошую построили) и мобильных армий, колесики придумали, но только для игрушек, не от кого было набраться болезней и переболеть. Одни слабосильные ламы и морские свинки. Так вот, в плейстоценовой эпохе все у них было: три вида лошадей, два вида верблюдов, гигантские носороги, мастодонты, саблезубые тигры, черепахи размером с автомобиль, гигантские бобры (для одомашнивания не подходят, но все равно здорово), и всех их люди выбили буквально за сотни лет. За что и поплатились. Кстати, про плейстоцен отдельная хорошая книжка есть.

Резюме: книга отличная, интересная, н занудная неимоверно. Я с ноября ее читала-читала, и вот дочитала, а теперь узнала, что есть сиквел с логичным названием “1493“

Принцессы Романовы: царские дочери. Елена Прокофьева, Марьяна Скуратовская, Софья Аннина

Хорошая книжка для выстраивания в памяти цепочки правящих суверенов династии Романовых – для тех, кто историю в школе плохо учил. У Романовых за 300 лет было четыре женщины на троне, что, как мне кажется, неплохая статистика, но сестры и дочери (да и жены, в большинстве своем) для большой истории – не то что бы важные фигуры. Если переписать сюжеты, сместив фокус на них, получается интересно.

Главная загадка и трагедия – в том, что из одной из самых могущественных и богатых династий “выпустилось” как-то мало европейских королев. Анна Павловна – дочь Павла I стала королевой Нидерландов (еще до отделения Бельгии). Сейчас кажется, что Россия и Нидерланды не слишком связаны исторически – толком не воевали никогда, границы общей нет, но тогда еще свежа была память о любви Петра I к Голландии. Когда у Анны Павловны родился первый сын, свекр, король Вильгельм I, подарил ей домик Петра I, в котором он жил, когда был мастеровым на верфях!

Екатерина Павловна стала королевой Вюртембергской (камон, кто знает про этот Вюртемберг?) Мария Александровна дождалась титула правящей герцогини Саксен-Кобургской-Готской (будучи замужем за вторым по старшинству сыном королевы Виктории). Ну ээээ. Маловато корон.

Были некоторые шансы на вечный блеск у сестер Александра I – к обеим практически сватался Наполеон, которому нужен был наследник. Но это нам сейчас кажется, что Наполеон – это ооооо, чуть ли не единственное имя, которое помнится из этой эпохи, а для Марии Федоровны и Александра I предложение худородного католика Бонапарта, пусть и выбившегося в императоры, казалось сомнительным – а если молодая жена не родит прям сразу наследника? а если предыдущая династия вернется на французский трон? а то и война? Не получилось русской императрицы Франции, а жаль – вдруг бы и войны двенадцатого года не было, и, вообще, все пошло бы иначе.

В итоге, основным брачным пулом для Романовых были североевропейские, преимущественно немецкие условно-королевские семьи. Похоже, императорскому дому казалось, что их богатство и величие так абсолютно, что можно не слишком вкладываться в династические браки. Плюс конфессиональная пропасть, отделяющая от католиков и многих протестантских церквей. Родственников, конечно, все равно набиралось на половину Европы, но без возможного блеска.

За российскую знать царских дочерей не выдавали принципиально.

Здесь еще стоит вспомнить хорошую книгу “The Romanov Sisters”, посвященную семье Николая II (в “Принцессах Романовых” о последних великих княжнах решили не писать). Там тоже хорошо показана изоляция царской семьи, которая и от европейских родственников отдалилась, и с российской аристократией разошлась, пока прятали болезнь цесаревича.

В общем, интересная книжка, если бы еще не интонационное несовпадение лично со мной: “Ах, Виктория, знали бы вы…” и наименования глав по образцу “Сокровщие Александра II”, то было бы супер. А так очень уж похоже на сериал Victoria, который, конечно, ужасно милый, но совсем кукольный.