Отличнейшая книга о том, что значит чем-то владеть. Идея собственности кажется самой естественной вещью на свете: то, что ты купил законным образом на законно полученные деньги, сделал сам, нашел (и оно никому до этого не принадлежало), придумал или просто ты сам – то и есть твое. Но все не так очевидно и, как известно всем математикам, чудеса случаются на граничных условиях. Вот об этом и вся книга.

Авторы последовательно рассматривают разные удивительные ситуации, в которые заводит людей простой и прямолинейный концепт частной собственности. Тут все упирается даже не в нормы, а в то, кто эти нормы устанавливает. Вот, например, подлокотничек между сидениями в самолете. Он находится посередине – и кто может положить на него руку? В книге есть история про пассажира, который купил специальный блокиратор knee keeper (это два небольших упора, вставляющихся в механизм, смотреть не на что), не дающий человеку, сидящему спереди, откинуть свое кресло. Слово за слово и обоих высадили с рейса при участии полиции. Но кто прав – человек, пользующийся функционалом своего кресла, или человек, купивший право занимать некое пространство вокруг своего сидения? Мой пример с подлокотником кажется мне еще лучше, потому что в нем нет ничего лишнего: просто два человека и один подлокотник между ними – и вся проблема сводится к тому, что авиалинии продают этот подлокотник дважды, полагаясь на некие нормы и правила, которые не дадут пассажирам открыто конфликтовать.

Или вот: чем ты владеешь, когда владеешь землей? Земля – это абсолют собственности, самое странное и, до некоторых пор, самое важное, чем можно владеть. Да и сейчас государственность зиждется на идее территориальной границы, хотя и пошатывается в этом месте, потому что интернет, космос и климатическое единство планеты здорово проблематизируют старое-старое убеждение, что суверенитет – это контроль над конкретной территорией. Я на днях увидела в небе цепочку из спутников Skylink, и эта вереница движущихся звездочек что-то перевернула в моем сознании. Про собственность на землю есть отдельная книга Land: How the Hunger for Ownership Shaped the Modern World, но эта лучше. Вот есть у вас участок, в участке – скважина для воды. Сколько воды вы можете выкачать? А можете столько, что соседу уже не достанется? Раньше бытовала идея, что владельцу земли принадлежит все, что под ней и над ней – от глубин ада до небес, но теперь это уже не работает. Над головой летают самолеты и спутники, а то и дроны. Можно ли сбить камнем чужой дрон, если он летит над твоей землей?

В США до сих пор бытуют недоразобранные юридические конструкции, созданные для отъема земли у индейцев – в частности, привязка владения участком не только к покупке или наследованию, но и к использованию. Это поражает воображение, но были кейсы, когда люди покупали участок как инвестицию, долго не использовали его – а вот соседи стригли там траву, держали летнюю мебель и устраивали барбекю для деревни, а потом оспаривали собственность в суде! И процесс оказывался крайне неоднозначным!

А вот еще концепт “владения собой” – человек владеет своим телом. Это еще в римском праве хорошо было отработано, человек мог продать себя в рабство, например (на этом был основан замечательный лайфхак по получению римского гражданства: продать, деньги отдать в доверенное хранение, потом выкупиться, освобожденный раб – гражданин Рима). Только, при всей святости идеи владения собой, в большинстве развитых стран нельзя продавать свои органы. Но не все органы, волосы, например, можно. Ну ок, волосы хорошо отрастают. Но ведь и яйцеклетки созревают каждый месяц, но где-то яйцеклетка молодой, здоровой, образованной, спортивной и физически привлекательной женщины стоит больше ста тысяч долларов, а где-то нисколько, потому что молодая, здоровая и дальше по списку женщина не имеет право распоряжаться ею как товаром. Чем мы владеем по отношению к себе же, и как устроены эти нормы?

Если человек владеет плодами рук своих и может передать их по наследству, то логично, что это касается и интеллектуальной собственности. Сочинил кто-то музыку, придумал персонажа, так пусть потомки получают от этого доход. Но этот принцип порождает довольно тяжкие последствия: поскольку интеллектуальная собственность является топливом для развития всех искусств и наук, ее защита на десятилетия вперед блокирует создание много чего хорошего. Например, создать документальный фильм на какую-то популярную тему часто оказывается почти невозможным, потому что каждый клочок архивного видео, фотографий и текстов будет защищен авторским правом и принадлежать кому-то, и лицензирование использования этих сотен фрагментов окажется таким дорогим, что проще не связываться. Иногда результат защиты может противоречить воле самого автора: ровно это произошло с одной из главных американских детских книжек – “Маленьком домике в больших лесах” и ее продолжениях. Лора Инагллз хотела, чтобы после смерти ее единственной бездетной дочери все права отошли любимой библиотеки, а, в результате, бесконечный источник денег до сих пор работает на совершенно постороннего человека.

Но это еще ладно. Теперь-то что нам делать, когда все больше наших покупок совершается по отношению к объектам нематериальным или материальным только на небольшую свою часть. Я послушала эту книгу, нажав на виртуальную кнопку в своем аккаунте на Амазоне, в котором оплачиваю ежемесячную подписку на Audible. Но владею ли я экземпляром книги? Нет, надпись на кнопке “Buy with Audible Credit” – абсолютное вранье, потому что я не могу подарить эту книгу, перепродать или одолжить. Если Амазон захочет, он с полным правом сотрет книгу из моего телефона. При желании, он может стереть все купленные мною книги с моих устройств и отрезать мне доступ к аккаунту, это часть пользовательского соглашения. Может ли книжный магазин придти к клиенту домой и забрать все купленные там бумажные книги, если он или его страна перестанет ему нравиться? Не думаю. Ну, надеюсь, что такого не может быть. А Амазон так запросто. Это не владение. Или “умные устройства” – дорогие прикольные гаджеты, которые легко превращаются в мертвые куски пластика, если производитель перестает их поддерживать. Гугл покупает стартап, выпускающий устройства для умного дома, потом решает, что покупка была так себе, и все штуки для умного дома обнуляются. Что получали их хозяева в обмен на свои деньги?

Юриспруденция – это магия нашего мира.

Я купилась на концепцию книги: разобраться на примерах, как так получается, что люди могут владеть землей? Природа собственности на золото, оленей и даже людей примерно понятна: что сумел сделать, найти или взять у другого, и что все вокруг признают твоим – то и твое. Но земля фундаментально отличается от свиньи или бриллианта. Всегда было понятно, что плодородной, удачно расположенной и комфортной для проживания земли удивительно мало, и она всегда, всегда была чей-то. Землю нельзя спрятать, унести с собой, почти всегда – за редкими интересными исключениями – ты не можешь сделать себе землю, и без земли не будет ничего. Исходные материалы для всего хорошего либо растут из земли, либо живут на земле, либо извлекаются из земли. В конце концов, любому человеку просто надо где-то иметь безопасное убежище, и оно тоже должно где-то находиться. Желательно там, где можно сказать одну из самых приятных в жизни фраз: “Убирайся с моей земли”.

При этом, все понимают, что невозможно удерживать право на землю только за счет силы. Даже те люди, которые владеют землей благодаря удачным военным операциям своих давних или недавних предков стремятся вокруг своего права накрутить еще какие-то обоснования. Хотя чего там лукавить, почти любая территория сейчас успела перейти из рук в руки не самым приятным способом. Может, какие-то острова в океане принадлежат своим жителям по праву потомков первооткрывателей, или совсем далекие и трудные для жизни края. За все хорошее воюют с начала истории.

От работы Саймона Винчестера я ожидала глубокого разбора на примерах этих детских и наивных мыслей, которые посещают, наверное, каждого человека. Часть книги показалась мне вполне ок, но можно было бы и побольше глубины. В самых интересных главах автор концентрируется на ситуациях, в которых европейцы как-то распоряжаются землей других народов – американских индейцев, жителей Индии или маори.

Про индейцев хорошая глава получилась. Вот казалось бы, есть бесспорный факт, что индейские племена (многочисленные и сильные) занимали эту территорию задолго до отцов-пилигримов, и у них там все уже было давно разделено между разными народами, пусть даже и не в виде границ с полосатыми столбиками. Вся земля была учтена и присвоена. В ответ на эту ситуацию европейцы выстроили свою логику, основанную на библейской истории о поручении бога – человеку возделывать землю в поте лица своего. Земля принадлежит тому, кто имеет на нее право и кто огораживает, возделывает и улучшает ее, простого владения недостаточно. Индейцы, кстати, вели вполне эффективное сельское хозяйство, о котором интересно рассказывается в книге 1491: New Revelations of the Americas Before Columbus, но оно в зачет не шло, потому что было не очень похоже на стандартные европейские практики. Поэтому – раз нет огораживания и пахоты – земля не принадлежит таким людям. Это замечательно мне напоминает действующее у нас земельное законодательство, которое тоже требует от владельца сельхозземли в обязательном порядке вести на ней работы, как минимум, сеять и косить, не допускать зарастания деревьями, а иначе сначала штраф, в перспективе – изъятие.

Самая интересная для меня часть этой истории – это то, как покупатели стремились фиксировать сделки с индейцами, придумывая разные обходные пути вокруг понятного факта, что оформить настолько несправедливую и сложную куплю-продажу правильно почти невозможно. Всего известно 368 подписанных с племенами соглашений. Хорошо изучено, например, соглашение, подписанное с племенем Сиу, которое жило на территории нынешней Южной Дакоты. Согласно этому документу, Сиу передавали свои земли площадью 11,5 млн акров (приблизительно 4,6 миллионов га) сельскохозяйственных и охотничьих угодий, оставляя себе 400 000 акров (около 160 000 га) в обмен на 1,6 млн долларов, которые должны были быть выплачены за 50 лет, за первые десять лет – в размере 50 000 долларов, с дополнительными условиями, уменьшающими сумму выплат во множестве случаев – если не отправлять детей учиться в школы, пить, создавать дополнительные расходы на обслуживание договоров.

В итоге и сиу, и другие племена остались и без земли, и без обещанных выплат – смысл и ценность которых они, кстати, отлично понимали. Я не уверена, что они также, как европейцы, понимали смысл владения землей – возможно, там было какое-то фундаментальное расхождение в понятиях. Или индейцы все еще сомневались, что белые смогут добиться фактического выполнения условий договора. Я бы почитала более детальное исследование этих документов: вот что там конкретно подразумевалось юридически – и рассматривали ли антропологи, историки проблему понимания индейцами своей части сделки.

Я как раз дочитала книгу, которая описывает эту же проблему с третьей стороны – это биография автора знаменитых детских книг из серии “Маленький домик в больших лесах”, “Маленький домик в больших прериях” – и еще семи романов о жизни простых фермеров. Это одна из основополагающих детских книг в США, часть канона. Ее герои – безупречные поселенцы, которые осваивают девственную землю, заставляя ее плодоносить на благо людей. Они рубят лес, пашут, растят животных, а по вечерам играют на скрипке. Варят сироп из сока сахарного клена, на Рождество дети бесконечно рады, когда им дарят леденец и самодельную куклу, а по ночам домик обступают крупные волки и воют на луну. Такая суровая, чистая жизнь – и читать это правда очень уютно. Я своему сыну прочитала первую часть саги, и вполне понимаю, почему “Маленький домик” – основа небольшого коммерческого культа. Но за полями этих славных историй остается реальность, в которой близких родственников Ингалзов перерезали индейцы во время одного из последних и отчаянных мятежей – после того, как племя много месяцев просидело на морозе, ожидая очередных выплат за свою землю, дошло до последней стадии голода и безнадежности и решило погибнуть вот таким способом. Сами Ингалзы строили одну из своих ферм на землях индейцев, откуда им пришлось потом спешно уезжать, и девочки, Лора и Роза, бродили по оставленному стойбищу, собирая оброненные бусинки.

Из всех угнетенных красивей всего вышли из ситуации маори. В середине девятнадцатого века вожди подписали соглашение с Британской Империей о том, что все маори становятся ее подданными и сохраняют свои земли, пока хотят на них хозяйствовать. Но в 1863 году в Новой Зеландии вспыхнул большой вооруженный конфликт, который британская администрация смогла подавить только войсками с пушками, и то с заметным уроном – в “наказание” начались конфискации земель. И уже в середине двадцатого века несгибаемые аборигены смогли продавить пересмотр конфискаций, выплату 600 миллионов долларов (что, впрочем, не кажется мне такой уж колоссальной суммой в этом случае) и возврат части земель. А также личные извинения королевы Елизаветы в письменном виде – она приехала, облачилась в традиционную накидку из перьев и подписала официальное письмо с извинениями. Приятно, что агентом изменений была другая женщина – маори Фина Купер, прожившая прекрасную длинную жизнь, и уже на склоне лет ставшая лидером огромной пешей делегации, которая прошла маршем по стране и донесла до Веллингтона петицию с шестьюдесятью тысячами подписей. На старте марша с ней выступили пятьдесят человек, до столицы дошли десятки тысяч.

Еще автор описывает трагическое перераспределение земли во время разделения Пакистана и Индии – это отдельная страшная сага, которая выглядит совсем не так здорово, как в воспоминаниях Памелы Маунтбаттон. Воспоминания идилические. И про жестокое переигрывание правил аренды фермерских земель в Шотландии. И как во время второй мировой в США этнических японцев насильственно переселили в концлагеря, а соседи позанимали их фермы с намерением не возвращать уже никогда.

В общем, не то что бы это все о праве – больше о военной силе и коммуникациях.