Я купилась на концепцию книги: разобраться на примерах, как так получается, что люди могут владеть землей? Природа собственности на золото, оленей и даже людей примерно понятна: что сумел сделать, найти или взять у другого, и что все вокруг признают твоим – то и твое. Но земля фундаментально отличается от свиньи или бриллианта. Всегда было понятно, что плодородной, удачно расположенной и комфортной для проживания земли удивительно мало, и она всегда, всегда была чей-то. Землю нельзя спрятать, унести с собой, почти всегда – за редкими интересными исключениями – ты не можешь сделать себе землю, и без земли не будет ничего. Исходные материалы для всего хорошего либо растут из земли, либо живут на земле, либо извлекаются из земли. В конце концов, любому человеку просто надо где-то иметь безопасное убежище, и оно тоже должно где-то находиться. Желательно там, где можно сказать одну из самых приятных в жизни фраз: “Убирайся с моей земли”.
При этом, все понимают, что невозможно удерживать право на землю только за счет силы. Даже те люди, которые владеют землей благодаря удачным военным операциям своих давних или недавних предков стремятся вокруг своего права накрутить еще какие-то обоснования. Хотя чего там лукавить, почти любая территория сейчас успела перейти из рук в руки не самым приятным способом. Может, какие-то острова в океане принадлежат своим жителям по праву потомков первооткрывателей, или совсем далекие и трудные для жизни края. За все хорошее воюют с начала истории.
От работы Саймона Винчестера я ожидала глубокого разбора на примерах этих детских и наивных мыслей, которые посещают, наверное, каждого человека. Часть книги показалась мне вполне ок, но можно было бы и побольше глубины. В самых интересных главах автор концентрируется на ситуациях, в которых европейцы как-то распоряжаются землей других народов – американских индейцев, жителей Индии или маори.
Про индейцев хорошая глава получилась. Вот казалось бы, есть бесспорный факт, что индейские племена (многочисленные и сильные) занимали эту территорию задолго до отцов-пилигримов, и у них там все уже было давно разделено между разными народами, пусть даже и не в виде границ с полосатыми столбиками. Вся земля была учтена и присвоена. В ответ на эту ситуацию европейцы выстроили свою логику, основанную на библейской истории о поручении бога – человеку возделывать землю в поте лица своего. Земля принадлежит тому, кто имеет на нее право и кто огораживает, возделывает и улучшает ее, простого владения недостаточно. Индейцы, кстати, вели вполне эффективное сельское хозяйство, о котором интересно рассказывается в книге 1491: New Revelations of the Americas Before Columbus, но оно в зачет не шло, потому что было не очень похоже на стандартные европейские практики. Поэтому – раз нет огораживания и пахоты – земля не принадлежит таким людям. Это замечательно мне напоминает действующее у нас земельное законодательство, которое тоже требует от владельца сельхозземли в обязательном порядке вести на ней работы, как минимум, сеять и косить, не допускать зарастания деревьями, а иначе сначала штраф, в перспективе – изъятие.
Самая интересная для меня часть этой истории – это то, как покупатели стремились фиксировать сделки с индейцами, придумывая разные обходные пути вокруг понятного факта, что оформить настолько несправедливую и сложную куплю-продажу правильно почти невозможно. Всего известно 368 подписанных с племенами соглашений. Хорошо изучено, например, соглашение, подписанное с племенем Сиу, которое жило на территории нынешней Южной Дакоты. Согласно этому документу, Сиу передавали свои земли площадью 11,5 млн акров (приблизительно 4,6 миллионов га) сельскохозяйственных и охотничьих угодий, оставляя себе 400 000 акров (около 160 000 га) в обмен на 1,6 млн долларов, которые должны были быть выплачены за 50 лет, за первые десять лет – в размере 50 000 долларов, с дополнительными условиями, уменьшающими сумму выплат во множестве случаев – если не отправлять детей учиться в школы, пить, создавать дополнительные расходы на обслуживание договоров.
В итоге и сиу, и другие племена остались и без земли, и без обещанных выплат – смысл и ценность которых они, кстати, отлично понимали. Я не уверена, что они также, как европейцы, понимали смысл владения землей – возможно, там было какое-то фундаментальное расхождение в понятиях. Или индейцы все еще сомневались, что белые смогут добиться фактического выполнения условий договора. Я бы почитала более детальное исследование этих документов: вот что там конкретно подразумевалось юридически – и рассматривали ли антропологи, историки проблему понимания индейцами своей части сделки.
Я как раз дочитала книгу, которая описывает эту же проблему с третьей стороны – это биография автора знаменитых детских книг из серии “Маленький домик в больших лесах”, “Маленький домик в больших прериях” – и еще семи романов о жизни простых фермеров. Это одна из основополагающих детских книг в США, часть канона. Ее герои – безупречные поселенцы, которые осваивают девственную землю, заставляя ее плодоносить на благо людей. Они рубят лес, пашут, растят животных, а по вечерам играют на скрипке. Варят сироп из сока сахарного клена, на Рождество дети бесконечно рады, когда им дарят леденец и самодельную куклу, а по ночам домик обступают крупные волки и воют на луну. Такая суровая, чистая жизнь – и читать это правда очень уютно. Я своему сыну прочитала первую часть саги, и вполне понимаю, почему “Маленький домик” – основа небольшого коммерческого культа. Но за полями этих славных историй остается реальность, в которой близких родственников Ингалзов перерезали индейцы во время одного из последних и отчаянных мятежей – после того, как племя много месяцев просидело на морозе, ожидая очередных выплат за свою землю, дошло до последней стадии голода и безнадежности и решило погибнуть вот таким способом. Сами Ингалзы строили одну из своих ферм на землях индейцев, откуда им пришлось потом спешно уезжать, и девочки, Лора и Роза, бродили по оставленному стойбищу, собирая оброненные бусинки.
Из всех угнетенных красивей всего вышли из ситуации маори. В середине девятнадцатого века вожди подписали соглашение с Британской Империей о том, что все маори становятся ее подданными и сохраняют свои земли, пока хотят на них хозяйствовать. Но в 1863 году в Новой Зеландии вспыхнул большой вооруженный конфликт, который британская администрация смогла подавить только войсками с пушками, и то с заметным уроном – в “наказание” начались конфискации земель. И уже в середине двадцатого века несгибаемые аборигены смогли продавить пересмотр конфискаций, выплату 600 миллионов долларов (что, впрочем, не кажется мне такой уж колоссальной суммой в этом случае) и возврат части земель. А также личные извинения королевы Елизаветы в письменном виде – она приехала, облачилась в традиционную накидку из перьев и подписала официальное письмо с извинениями. Приятно, что агентом изменений была другая женщина – маори Фина Купер, прожившая прекрасную длинную жизнь, и уже на склоне лет ставшая лидером огромной пешей делегации, которая прошла маршем по стране и донесла до Веллингтона петицию с шестьюдесятью тысячами подписей. На старте марша с ней выступили пятьдесят человек, до столицы дошли десятки тысяч.
Еще автор описывает трагическое перераспределение земли во время разделения Пакистана и Индии – это отдельная страшная сага, которая выглядит совсем не так здорово, как в воспоминаниях Памелы Маунтбаттон. Воспоминания идилические. И про жестокое переигрывание правил аренды фермерских земель в Шотландии. И как во время второй мировой в США этнических японцев насильственно переселили в концлагеря, а соседи позанимали их фермы с намерением не возвращать уже никогда.
В общем, не то что бы это все о праве – больше о военной силе и коммуникациях.