Стивен Кинг написал триллер из тех, где преступник сразу известен читателю, а сыщик пытается раскрыть преступление и обогнать новые планы злодея. Книжка для любителей СК, сдержано, но есть все, что надо. Основная мораль: слушайте и уважайте нервных старушек, которые всего боятся! В книжке два раза не послушали, потом очень сожалели.
Вот, что наделал заунывный Capital in the Twenty-First Century
“Дружба” – это грустный чиклит. Сеттинг обычный для жанра: девушки около тридцати ищут себя в большом городе. Убогие съемные квартирки, пятьсот долларов на новые туфли – и ничего на накопительный счет, смешные недоразумения и глупые ситуации. В обычном чиклите девчонки сначала живут неплохой, но не совсем своей жизнью, потом признают какую-то важную правду о себе и все резко налаживается. См. “Дневник Бриджит Джонс”, “Секс в большом городе”, “Шопоголика” и “Дьявол носит Прада”. Я думаю, что это как-то связано с популярным американским психическим конструктом “this is who I am”.
В “Дружбе”, для разнообразия, ничего такого не происходит – к началу героини уже закончили тот этап, когда все неплохо, и перешли к следующему. Потом все становится хуже, а потом героини делают то, что все понаехавшие считают поражением – уезжают из большого города восвояси. Книжка довольно ерундовая, но там есть искра правды. Ты приезжаешь в столицу, быстро начинаешь зарабатывать большие, по своим инфантильным меркам, деньги. И можешь тратить их, как хочешь! И располагать собой, как угодно. Работать, а в остальное время заниматься йогой, читать книжки, ходить на публичные лекции и общаться с потрясающими людьми. По большей части, конечно, тупить в интернете и трепаться. Кто любит, тот добавляет еще в список занятий посильное пьянство.
Это неплохая жизнь, которой стоит пожить несколько лет. Приятно испытать колоссальную, почти невероятную для взрослого человека свободу. Да, ты работаешь, но это все. Кроме того, столичные работы часто не требуют особых усилий. Потом начинается следующий период жизни, и ты либо переходишь в него самостоятельно, либо тебя втаскивает самым неприятным образом. Книжка о том, как девушек втащило.
Внезапно прочитала ужасную ерунду из категории пляжного продукта. Книжка вползла на киндл из рецензии Guardian на другую книжку этого же автора – по описанию это “сдержанный триллер” о невзрачной редакторше, которая тонким лукавством втирается в доверие к семье literature’s Royalty.
На самом деле это унылая версия “Шопоголика”. Только “Шопоголик” мне понравился, потому что в основе книжки лежит одна верная мысль: многие проблемы у людей возникают из-за отсутствия понимания, кто они такие. Девушка из “Шопоголика” сначала работает не на своей работе – журналистом в издании про финансы, и декорирует ужасное ощущение “ненавижу журналистику про скучные цифры” дорогими шарфиками, потом становится совсем не тем, кто она есть – телеведущей передачи о личных финансах, катится в пропасть и выбирается из нее прям собой – продавцом-консультантом в хорошем магазине. Это простая история, но верная. В Alys, Always примерно тоже самое – незаметная редакторша из какого-то издания на случайном событии становится другом семьи а потом – опа и практически женой литературной суперзвезды.
Я доверчиво ждала, когда же она зарежет кого-нибудь во сне или выяснится, что именно она подстроила автокатострофу, с которой начинается ее близкое знакомство с Кайтами, но нет. Весь обещенный саспенс в том что снаружи она тридцатипятилетняя серая моль, а внутри – хитрюга. Тоже мне триллер.
Не читайте, что бы там не писали в Гардиане.
Тридцать часов тридцать восемь минут в пробках и на пробежках.
Я долго игноировала эту книжку, хотя обычно читаю новые романы Кинга. Описание не вдохновляло: учитель литературы отправляется в прошлое, чтобы предотвратить убийство Кеннеди, это слишком внутриамериканская тема с вечным культом камелот-клаба и миллионом теорий заговора. Даже сейчас в США становятся бестселлерами работы, еще раз перебирающие события короткого президентства Кеннеди. Нам-то что (кроме того, что наша страна была деятельным участником Карибского кризиса). Плюс я не люблю путешествия во времени как литературный прием.
Оказалось, отличный, выдержанный Кинг. В многообразной библиографии автора книжку можно отнести в один кластер с “Зеленой милей” – фантастический элемент ограничен, много золотого прошлого, много деталей, много печали перед неотвратимостью судьбы, много, много страниц.
Перемещение во времени здесь не создает обычных для жанра пародоксов: каждый вход в “кроличью нору” перезапускает историю заново, путешественник во времени попадает строго в один и тот же момент. Когда герой спрашивает первооткрывателя “кроличей норы”, что будет, если он найдет своего отца и убьет его, тот с изумлением отвечает: “Но за каким чертом ты сделаешь это?”. Главная арка повествования – в решении выяснить, действительно Ли Освальд был одиночкой и остановить его, потому что, как кажется героям, именно после убийства Кеннеди история США пошла наперекосяк – Вьетнам, все это вот. Но красота книжки не в гонке “успеет-не успеет, если успеет, то что получится”, а в небольших человеческих историях, на который Кинг известный мастер. И в медменовской совершенно эстетической ностальгии по далеким временам, когда машины были не пластиковыми, еда – вкусной, воздух – чистым. Заодно герой выясняет, что без интернета вполне можно жить.
В 11/22/63 всплывает общая философия Кинга, по которой важно бороться за свою жизнь каждую минуту, но нельзя пытаться переиграть уже случившееся каким-нибудь подвернувшимся противоестественным способом, плохо кончится. Это было в “Кладбище домашних животных”, “Темной башне”, в общем, наш советский “Горячий камень”. Борись сейчас всеми силами, мертвых не трогай – их можно вернуть, но будет только хуже.
Я эту книжку не читала, а слушала в превосходном исполнении Craig Wasson. Слушать получается медленнее, чем читать, но зато мне практически гарантированы часов двадцать на аудио каждую неделю. Кроме того, при прослушивании невозможно пропускать малозначащие и “лишние” абзацы, текст проходит весь, и часто это оказывается очень важным: я так ради эксперимента прослушала пять разных исполнений “Евгения Онегина” и поняла, что, когда читала, роман, на самом деле, не читала его вообще. Огромные содержательные куски проходили мимо меня гладким блестящим стихом. Об этом я еще напишу, у меня в черновиках лежит огромнейший текст по итогам ЕО. Кинг – не Пушкин, но, читая его с бумаги, я бы треть тоже пропустила мимо, и зря.
За несколько поездок прослушала “Евгения Онегина” в исполнении Макса Фрая.
Я много лет не обращалась к “Евгению Онегину”, но помню его почти наизусть. Произнесение дословно знакомых строф в узнаваемом размере незнакомым голосом и совсем другими словами, другой грамматикой, производит странный эффект. Даже не знаю, с чем сравнить – такое впечатление, что познакомилась с братом-близнецом хорошего друга.
Юджин Онегин – потерянный в детстве брат Евгения Онегина, которого воспитали в Лондне, то же лицо и фигура, но все другое. Сентиментальности и поэзии меньше, корректности и чувства комического больше. Мне кажется, что Фрай там выдает “Гордость и предубеждение” в варианте, когда сначала гордость оказывается на одной стороне, потом – на другой. И больше всего (кроме, разумеется, старушек) ему даются светские сцены, где люди ведут себя согласно или поперек правил. Ужин у Лариных, еще один ужин у Лариных – когда Евгений дает отповедь Татьяне, бал в честь именин Татьяны, прием, на котором Онегин встречает Татьяну и генерала. Это лучшие моменты аудиокниги, где Фрай рассказывает, как люди чувствуют себя, и как они ведут себя напоказ.
В ЖЖ был такой жанр – кто-нибудь перечитывал классический текст и писал свои комментарии. Я помню огромный, свирепейший холивар вокруг “Анны Карениной”. Забыла уже, кто писал длинные телеги с цитатами, обосновывающими идею, что Анна была хитрой и вредной козой, которая испортила всем жизнь. Но споров вокруг этой серии было много. Очень круто получилось. Периодически еще что-то перечитывают, обычно условно-женское, “Сагу о Форсайтах” (запомнилось “Ирэн – хищное насекомое”), “Унесенные вертром”. Rikki-t-tavi писала несколько заметок о “Евгении Онегине” – по следам чьего-то комментария в духе “Татьяна – темная провинциалка”, тоже интересно было (1, 2, 3, 4).
Мне теперь тоже захотелось перечитать роман, переслушать исполнения на русском, послушать оперу и прочитать другие переводы на английский. Аудиоспектакль купила, что нельзя купить – скачаю.
О том, как сделали эту аудиокнигу, можно подробней узнать в интервью с Дмитрием Неягловым.
Я очень люблю Стивена Кинга, и даже затеяла как-то читать The Complete Stephen King Universe: A Guide to the Worlds of Stephen King
Doctor Sleep я прочитала сразу после его выхода в США, незадолго до этого – Joyland. Что сказать, стареет главный автор ужасов, сентиментальным становится. Это не плохо, все меняются со временем, а Кинг еще чем интересен – у него такая прорва текстов, что можно отследить много эпизодов эмоциональной биографии. Не все, конечно, он же профессионал, но многое видно, и это очень человечно.
“Сияние” – довольно жесткий роман, Кинг разбирался со своим алкоголизмом и прочими аддикциями (отличнейшая “Мизери” на 100% об этом), “Доктор Сон” – история возрождения и примирения. Кинг раскрывает загадки “Сияния”, индейские демоны оказываются практически ни при чем, все проблемы люди успешно создают себе сами. Еще роман может служить рекламой Анонимных Алкоголиков. Он так описывает братство АА, что чувствуешь предательское желание начать выпивать по выходным и отправиться сдаваться в ближайшую ячейку. На самом деле, хороший такой крепкий кинг, просто слишком анти-мартиновский. По авторской интонации сразу понимаешь, что с самыми симпатичными героями точно ничего не случится. Явный отход от нового индустриального стандарта.
В комплект хорошо идет проходная вещь Joyland. Я под него бегала в конце прошлого лета, идеальное сочетание. Там замечательно кинговское место действия – летний парк аттракционов в маленьком городке. Не Диснейленд и не другое современное заведение, а последний из Сarnival, только что без бородатой женщины. Есть заброшенный блог Diary of a Carny, не знаю, настоящий или литературный проект, там последний из карни с тоской описывает конец эпохи, конец людей, которые умели walk the walk and talk the talk и называли посетителей rubies. Злодейские экстрасенсы из Doctor Sleep тоже называют обычных людей rubies. Joyland формално можно отнести к романам взросления, и, в общем, это отдаленно похоже на “Над пропастью во ржи”, только по-кинговски, с маньяком-убийцей. Дом около океана, больной мальчик и воздушный змей (и маньяк-убийца), уходящий в прошлое парк с колесом обозрения, юноша в костюме собаки веселит детей (и маньяк-убийца), первая любовь бе ответа (и маньяк-убийца). Замечательная книжка именно чтобы бегать вечерами по поселку – между пустых домов с башенками.
The Kindly Ones by Jonatan Littel
39 часов 40 минут чистого времени на чтение истории полусумасшедшего офицера СС – участника массовых убийств. Критики называют его либо новым классическим романом о войне, либо холокост-китчем. Или холокост-порно – за яркие сцены мучений жертв нацизма в расстрельных балках и концлагерях. Когда меня спрашивали, что я читаю, я так и отвечала: роман об эсэсовце. Я не понимаю, зачем люди спрашивают о содержании моего чтения, но всегда отвечаю честно, даже когда ответ “руководство, как исчезнуть без следа и начать новую жизнь”. Следующим вопросом (по отношению к “Благоволительницам”) всегда шел “Но зачем?”
Ну как зачем. Я советский ребенок. Кошмаром моего детства была угроза ядерной войны, официальной квазирелигией – ВОВ. Вопрос “Сдал бы я своих на допросе в гестапо” – один из ключевых вопросов для ребенка из моего поколения (я знала, что сдала бы еще по дороге, и чувствовала на себе вину виртуального предательства. Очень нескоро до меня дошло, что ребята, которые обещали держаться до конца, просто были лишены воображения). Наверное, не все мои ровесники читали жития пионеров героев (очень проблемная литература) и “Молодую гвардию” в полном объеме, но хороший такой процент попал в радиус поражения. Смешные фашисты Квартета И – это наши общие фашисты.
Просто кто-то смеется, кто-то забывает, а кто-то пытается понять, как так получилось, что нормальные люди вдруг начинают строить машины убийств гражданского населения. Я довольно много разного на эту тему перечитала, потому что невероятнейшая же, ужасная загадка – как это получилось, и как предотвратить повторение.
Литтелл, на первый взгляд, тоже об этом. Стандартный заход большинства книжек о немецком нацизме: давайте разберемся, как симпатичный народ начал строить лагеря смерти. Сам-то Литтелл вообще непонятно кто, американец с русско-еврейскими корнями (далекими), выросший во Франции. Поездил по миру с гуманитарными миссиями, был, в том числе, в Чечне, Боснии и Герцеговине, Конго, Сьерра-Леоне, Афганистане – нормальная биография, чтобы писать роман, в котором индекс body count значительно, значительно опережает Game of Thrones. В Москве нашей успел пожить. Это тоже закаляет. Пять лет собирал материал для книги. Очень быстро написал первый драфт. Быстро продал, внезапно вместо 5000 тысяч экземпляров улетело несколько миллионов только во Франции. Сколько-то по инерции продалось в США и по остальной Европе, но за пределами Франции к роману отнеслись с куда меньшим восторгом. Немцы слегка обиделись, а американцы не поняли (обозреватели нервно хихикают, как институтки, над соло-порно-сценами, которые, на самом деле, лишены всякой телесности). Результаты российского бокс-офиса не знаю, но Ад Маргинем Пресс – не Эксмо. Вряд ли там были мегатиражи. Хотя роман мог бы здорово прийтись ко двору, тем более, что треть действия происходит на территории СССР и “красные” там играют важную роль.
Очень здорово, что томище “Благоволительниц” – первый серьезный роман автора. Там видно, что сначала Литтелл заходит с классической карты – престарелый эсэсовец повторяет Хесса: “я был солдатом и выполнял приказы, да вы такие же, просто вас там не было”. Не знаю, что планировал автор дальше – то ли свернуть к идее бесчеловечной системы, которой все равно, то ли – следы этой линии видны в романе – дать эпического Достоевского, протащив героев от умничанья на тему общего блага к оврагу, ведут к оврагу убивать. Что бы там не было в замысле, текст в разнос – и к лучшему. Герой – картонный немец – управляющий фабрикой кружев – юрист – то есть, воплощение порядка в кубе, быстро оказывается одержимым хаоситом, рефлексирующим психом, который может успешно существовать в системе за счет удивительных компенсационных механизмов.
Поскольку рассказчик истории с каждым очередным ужасным событием (а их там много) все мощнее сходит с ума, роман стремительно населяется фантастическими персонажами. Там возникает тайный мозг Рейха, гигантский, вонючий Майкрофт-Харконер с тремя прислуживающими валькириями. Реальные исторические герои (кастинг “17 мгновений весны”) приобретают странные черты. Также в романе фигурирует банда немецких детей-убийц, советский комиссар Правдин, лермонтовский доктор из “Героя нашего времени” и трехсотлетний горец-провидец. У героя появляется воображаемый друг Томас, ловкий гестаповец, которого Ауэ (рассказчик) делает посредником между собой-собой и военной машиной. Ничего, что я со спойлерами? Книжка уже давняя. Там есть интересный разворот – совсем молодой Ауэ хочет служить, хочет быть частью национал-социалистического государства, но быстро разочаровывается – слишком много интриг и беспорядка, большая часть эсэсовцев – вчерашние лавочники, сослуживцы и начальники скучны и тупы. Любитель классической музыки и французской литературы, жертва порочных желаний брезгует возиться, устраиваться получше в чужой среде, поэтому создает себе проекцию – практически Тайлера, которого включает во всех ситуациях, когда нужно применить социальный интеллект.
Впервые Томас появляется, когда Ауэ нужно выпутаться из неприятной истории с арестом за гомосексуализм. “Томас” же вербует молодого юриста в СС, потом “Томас” дает герою бездну ценных советов, морально поддерживает в осаженном Сталинграде и Берлине, помогает в мутных политических играх, заставляет оборвать сексуально-ностальгический запой в пустом особняке на линии фронта и делает последний, самый главный подарок – ради чистых документов убивает французского рабочего, обеспечивая экс-эсэсовцу спокойную жизнь после войны. Такой вот Карлсончик. В мирную жизнь Томаса не берут. Кроме воображаемого друга, у Ауэ есть два воображаемых врага – сыщики, которые таскаются за ним по всей Европе, приставая с вопросами в самые неподходящие моменты.
На протяжении всей войны Ауэ (в компании своих проекций и галлюцинаций) занимается странным трудом: пишет аналитические отчеты. По-моему, это очень ловко придумано – сделать героя малодействующим наблюдателем и исполнителем невыполнимых прожектов. В Пятегорске он конценирируется на экспертной оценке языка, обычаев и верованиях одной из горских народно сетей, чтобы определить, насколько они относятся к евреям и нужно ли их всех расстрелять. Там начинается чистый Кафка с десятками страниц рассуждения, вызовом экспертов из Берлина и двумя большими совещаниями. Хороший кусок, в котором автор, возможно, ближе всего подходит к пониманию природы геноцида. В романе много подобной рассуждательной шизы – чего стоит эпизод, в котором замученные зимой по Сталинградом немцы решают, чье мерзлое тело съесть – своего нельзя, потому что это неуважительно по отношению к павшему арийцу, врага нельзя из соображений расовой чистоты, сошлись на хиви.
На исходе войны Ауэ под прямым руководством Гиммлера пытается встрять в систему концлагерей, чтобы направить побольше заключенных на полезные для Германии работы. По-своему, пошлым бюрократическим методом: советуется с экспертами, ездит с инспекциями, сидит на совещаниях и пишет отчеты. Ничего не получается, но отчеты выходят знатные. Для полноты картины автор дает своему герою немного позаниматься тем, чем, по общему мнению занимались все эсэсовцы – Ауэ принимает участие в расстреле и допрашивает комиссара, но можно было обойтись без этого. И так страшно.
Там еще много разного и крайне литературного: Ауэ совершает натуральную экскурсию по лермонтовским местам – странно читать диалог немцев с репликами типа “Вы знаете, это то самое место, где Печорин встретился с Верой” или “Давайте как-нибудь сходим на место дуэли Лермонтова с Мартыновым”. Ауэ почти повторяет дуэль Печорина и Грушницкого, но дело расстраивается, и в наказание дуэлянт получает Сталинград.
Стоит ли вам читать “Благоволительниц”? Да, если в вашей жизни есть сорок часов на малопрактичную, невеселую литературу. А так – ну, скоро очередной роман Song of Ice and Fire выйдет, там жести куда больше, но читается приятней.
Вульгарные заголовки для обзора: правосудие по-техасски. Богатыри не вы. Унесенные нефтью. Тихий Техас.
Я купила и начала читать эту книжку, потому что критика обещала Великий Американский Роман, эпическую историю и большую семейную сагу. Мы с мужем как раз собирались в новогоднее путешествие в Лос Анджелес и Мексику, и я решила, что The Son будет идеальным чтением для длинных перелетов и усталых вечеров. Мы не попали в Мексику, The Son оказался скучным романом, хорошо подходящим для чтения перед сном.
Если коротко, то “The Son” – это пятисотстраничный “Тарас Бульба” из альтернативного мира, где Тарас дожил до девяноста лет, и, кроме козака право слова в истории получили еще его сын-рохля и предприимчивая правнучка. “Тарас Бульба” плюс нефть, индейцы, мексиканцы и доллары, минус чувство юмора.
Там даже есть эпизод, когда вождь комманчей выдает будущему легендарному патриарху тарасбульбовский монолог: “Я расскажу тебе что-то, что однажды рассказал мне отец. Разница между храбрецом и трусом проста. Это любовь. Трус любит только себя, храбрый муж любит других в первую очередь и себя – в последнюю”. Этот же вождь комманчей на первых страницах книги предводительствует набегом, во время которого индейцы грабят, насилуют и убивают всю семью героя, за исключением отсутствующего отца, который так и не появляется в истории. Потом герой становится, последовательно, воином племени комманчей, рейнджером, полковником армии конфедератов, землевладельцем, скотоводом и нефтяным бароном.
Книжка собрала очень хорошие отзывы, но я не думаю, что это прям новый канон Великого Американского Романа. Это Большой Американский Роман – то есть, объемный, про Америку и с длинными невеселыми сюжетными линиями. В Техасе вещь, наверное, станет классической – как в Ростовской области любят “Тихий Дон”. Тоже безжалостный эпос с жестью (который лично я очень ценю и принимаю близко к сердцу). Стоит ли читать The Son лично вам? Лучше перечтите “Тихий Дон”. Не думаю – разве что вам хочется а) ознакомиться с точной методикой разделки и использования туши дикого быка; б) убедиться, что почти любая земля была многократно у кого-то отобрана, прежде чем стать исконно чьей-то.
