Благодаря не вполне понятной мне с юридической точки зрения щедрости Bookmate (авторам и издательствам это выгодно, или система существует благодаря какой-то логической уязвимости законодательства?) прочитала новый роман Лукьяненко про зомби в Москве.

Я тепло отношусь к моим же воспоминаниям о многих книжках Лукьяненко. У него есть несколько довольно дурацких мотивов – в первую очередь, это повторяющаяся фигура бывшего военного, который кого-нибудь бомбил, расстреливал или давил танками, а потом очень сильно переживает всю жизнь, но в семнадцать-двадцать лет, когда я читала свои основные книжки Лукьяненко, меня это как-то не задевало. Как в двенадцать лет не задевает аморальность и тупость мушкетеров. Когда ребеночек подрастет, он, конечно, будет читать кучу всякого разного сам, но “Линию грез” или “Ночной дозор” я для него вспомню. Не уверена, впрочем, что реалии “Ночного дозора” будут ему через десять лет понятней, чем сейчас “Старик Хоттабыч”, которого невозможно читать без пространных исторических экскурсов. “Остров сокровищ” и то легче объяснять, потому что он одинаково далеко от нас обоих.

“Квази” – роман, к сожалению, скучный, вторичный (по отношению к известной истории Быкова и другим книжкам собственно Лукьяненко) и спасает его только то, что Лукьяненко – как Пелевин, но только Лукьяненко.  Москва – великий сеттинг, который может вытащить на себе даже совсем дохлые сюжетики: идеальная иллюстрация – постапокалипсис “Метро”, который совсем-совсем плох именно как текст, но размещение невнятных героев с их ничтожными историйками в подземельях московского метро – настолько прекрасная идея, что книжка все равно запоминается.

Очередной смурной герой в компании очередного мальчика подростка снова ловит беглую нежить, зато Москва на фоне – вариант восприятия того, что есть сейчас: что-то очень нехорошее случилось, но столица продолжает жить. Кто-то приезжает сюда поработать, и он дико странный, особенно для того, кто сам приехал сюда поработать десять лет назад. Пробок зато почти нет. Бойтесь исчезновения пробок в нашем городе.

Harry Harrison! Harry Harrison!

Гарри Гаррисон умер в 2012! И в 2008 успел съездить в Россию на Роскон. И я это пропустила. Человек, чей первый фантастический роман начинается с того, что герой получает послание по пневмопочте, вполне себе рядом с нами жил, а не в далекие времена, и этот роман – моя любимая фантастическая история, несмотря на пневмопочту и электронную супербиблиотеку величиной с тумбочку и стоимостью с военный крейсер.

Мой папа где-то в 1990 году привез из Барнаула это издание:

я начала читать и поняла, что раньше такие книжки мне не попадались. Спасибо папе и Гарри Гаррисону за то, что у меня всегда есть начало плана и конец плана.

Гаррисон писал первый роман “Смертоносного мира” в Мексике, напротив его окна росло банановое дерево, где в маленьком гнезде выводили птенцов коллибри. Он уехал с женой и сыном в Мексику из Нью-Йорка, чтобы дать себе возможность писать фантастику, а не заниматься непрерывной добычей небольших порций денег на прожитье, редактируя журналы и выдавая поток журнального чтива – вестерны, приключения, “признания”. До этого будущий анти-милитарист успел капитально отслужить в армии и выучить там от скуки эсперанто.

И вот он сидит в горной мексиканской деревушке, где тогда можно было неплохо жить на пятнадцать долларов в месяц, то есть, меньше, чем давал один проданный рассказ, и думает, как ему надоели супермены и сверхлюди, и что бы делал просто умный человек, если бы он оказался в мире сплошных суперменов. А где бы мог образоваться народ из суперменов, наверное, в мире, который необычайно свиреп и требует ежедневно класть все силы только на выживание – как Нью-Йорк для начинающего фантаста. Так получился Deathworld.

Долгое время Гарри Гаррисон был очень беден – и жил с семьей в разных приятных и недорогих местах, чтобы уравновешивать расходы и доходы, потом воплне ок, потом он постепенно разогнался со своими сериями “Смертоносного мира”, “Билла – героя галактики” и, конечно, “Стальной крысы”. Организовывал отличные ивенты в мире фантастики, собирал премии, растил детей. Приятно узнать, что такой хороший писатель был вполне счастлив.

И он чуть-чуть наш: мама Гарри Гаррисона родилась в Риге и успела пожить в Санкт-Петербурге до эмиграции в США. В книжке есть целая глава про его отношения с Россией: гигантские тиражи и ноль роялти в смутное время, потом и тиражи, и роялти. Упоительная поездка в Россию, с черной икрой, долларами пачкой, непонятной базой в Подмосковье.

Пройдет лет пять, и можно будет дать почитать “Смертоносный мир” моему сыну. Пирр снова оживет.

The Book of Strange New Things Michel Faber, “Книга странных новых вещей”, Мишель Фабер

Книжка о глубинах заповеди “возлюби ближнего своего, как самого себя”. Время действия – примерно наши дни, корпорация USIC по неясным причинам обладает полным контролем над далекой планетой Оазис, строит там базу под будущую колонию, и внезапно, кроме инженеров, энергетиков, пилотов, зовет протестантского пастора для миссионерской деятельности среди туземцев. Пастор удивляется, но народы, идущие во тьме, да увидят свет, плюс  USIC платит такие деньги, что можно серьезно обновить здание церкви и помочь многим нуждающимся семьям прихода.

Любители научной фантастики пинают Фабера за смутность сеттинга: как так получилось, что никто почти ничего не знает о туземцах и не сильно интересуется? Почему пастора выбросили к пастве практически без брифинга, без сопровождения, даже без средств связи – иди, проповедуй, через 300 часов за тобой придет машина? Что это за странная экосистема на Оазисе, которая из всего живого породила разумную антропоморфную расу, зубастых птице-зайцев, богомолов и съедобные белые цветочки? Как корпорация может принять решение, кто будет проповедовать аборигенам, почему пастор, а не патер, батюшка, лама или раввин? Я – в презумпции доверия к автору – считаю, что это все оставлено за скобками восприятия героя, то есть было, как-то проговаривалось, но поля длинного (20 часов аудиозаписи) романа слишком узки, чтобы описывать детали. Потому что автора больше всего интересует страшное противоречие между тем, как трудно любить самых близких людей и как увлекательно благодетельствовать далеким и чужим. Чтобы совсем уж в этом разобраться, Фабер делает чужих по-настоящему чужими – для этого ему и понадобилась коллизия с инопланетянами.

Уставшая от земных проблем жена шлет пастору длинные письма, которые он не успевает читать (подумаешь, цунами смыло Мальдивы, из супермаркетов исчезли продукты), зато хрупкие шишхуда составляют идеальный приход: поют гимны, строят церковь. И вот Питер уже практически живет со своими новыми прихожанами, цветочки им помогает возделывать, обустраивает церковь и думает: какие же эти шишхуда хорошие и чистые, как первые христиане, и какие остальные люди надоедливые. Это, конечно, большое упрощение – роман-то неслабый, поэтому там нет прямолинейного света лампы в лоб, но линия примерно такая.

Я все надеялась, что эта история обернется тем, что внезапно откроется бездна взаимного непонимания: Питер считывал поведение и слова инопланетян как классическое раннехристианское обращение в веру, приглашение его USIC – как уступку корпорации аборигенам, которые как-то успели познакомиться с Библией (Книгой странных новых вещей), получили одного пастора, тот тронулся умом и сбежал, и требовали себе нового пастора – даже угрожая прекратить поставки еды.

Было бы круто, если бы в финале все оказалось вообще не так: если бы инопланетяне подразумевали под христианством и “Книгой странных новых вещей” что-то совсем свое. Бесконечно чужое свое – Солярис непонятного, чтобы добрый пастырь Питер вместе с читателями ужаснулся своей самонадеянности и понял, что вся его идея кротких Jesus Lovers была страшным непониманием, попыткой натянуть свои представления о мире на Космос, у которого свой порядок и свои планы. Это было бы здорово: мы к реальности со своей физикой – а она другая, мы к котикам со своим антропоцентризмом – а они другие, мы к другому человеку, а он. Знаете, как этот бородатый анекдот, что жила у одного парня игуана, как-то укусила его, а потом ходила по всей квартире следом и виновато в глаза заглядывала, прощения просила. Так он думал, пока не узнал, что в природе игуаны, если укусят большую добычу, а она сразу не помрет, ходят за ней и ждут, когда уже можно будет начать есть.

Я мрачно предполагала, что общий мискомьюникейшн выльется в инопланетную Голгофу: шишхуда кого-нибудь распнут, ну, чтобы все на них тоже все чудеса сработали или вообще непонятно, зачем. В конечном итоге, глубины непонимания все-таки раскрылись: новообращенные действительно обманывались, принимая метафору воскрешения за прямое обещание, но особого экшена не случилось. Просто очень грустно все обернулось.

Аудиоверсия книжки отличная, мне кажется, что такой длинный и заунывный текст только в аудио и можно воспринимать: едешь-едешь по бескрайним пробкам, герой тоже то едет-едет, то читает-читает. Особенно удачно получилось с вокализацией голосов шишхуда, которые у автора вполне сносно освоили английский, но говорят с акцентом неисправного поливочного шланга.

The Fold: A Novel. “Складка” Питера Клинеса.

Пока я ехала по Новому Арбату, главный герой обнял подружку на дымящихся развалинах, занавес. Хорошая фантастическая книжка про *достаточно распространенный НФ-концепт*, который становится понятен еще в прологе. Это не совсем научная фантастика, автор под конец дает скорее Лавкрафта, чем Азимова, но вполне себе приятное чтение (в моем случае – слушание).

Там есть:

• Герой с достовреной суперспособностью – абсолютной эйдетической памятью. Самая обаятельная часть книги – это описания того, как герой сопоставляет картинки увиденного и делает выводы. Симпатично, что автор не сделал суперспособность сюжетной пружиной, которая просто стягивает какие-то расходящиеся части истории. Нет, вся история – это то, как Майк смотрит на окружающий мир и анализирует мелкие нестыковки в деталях.
• Doomsday-машина
• Безумные ученые
• Викторианский безумный ученый
• Проникновение в природу реальности
• Адские монстры
• Спасение мира
• Добренькая спецслужба, задача которой в тайне от всех постоянно спасать мир. А вот это я не люблю.

Вполне подходит для декабря. Аудиоверсия очень хорошая, хотя и своеобразная. Я в первые двадцать минут хотела не продолжать и даже засомневалась, это человек наговаривает, или программная озвучка. Чтец произносит реплики “с выражением”, а остальной текст – быстро и механически. Потом привыкаешь и думаешь, что в этом даже что-то есть.

“Как стать фантастом”, Кир Булычев.

Я в школьные годы читала и перечитывала это издание “Поселка” с двумя повестями, которые мне неимоверно нравились. До сих пор регулярно цитирую фразу Старого: “В тебе говорит заблуждение человека, никогда не строившего воздушных шаров” и периодически вспоминаю сцену с Наполеоном, стоящим у окна чистенькой швейцарской гостинице. Мою любовь к этой замечательной советской фантастике омрачало только одно: понимание, что я в описанной группе поселковой молодежи ближе всего отношусь к мягкотелой Лиз, которая любит “Анну Каренину” и смотреться в зеркальце. А никак не к охотнику Дику и даже не к умнику Олегу. Увы мне.

Не-мемуары Булычева – то замечательный сборник абсурдных анекдотов из жизни семьи писателя и его самого. Я и прочитала-то эту книжку после процитированного великим ЖЖ-блоггером avva эпизода, в котором студент-переводчик Можейко тащит с товарищем в Детгиз потрясающую английскую книжку, которую нужно неперменно перевести – такая она здоровская, хотя и местами странная. Книжка оказывается “Алисой в Стране Чудес”.

Там много такого – про отца писателя, который был советским вельможей, прожигал жизнь на скачках и в ресторанах в обществе красивых женищн. Про дядьку писателя, неимоверно живучего врага народа, который влюбился в пани Ожидовскую и содержал для нее особняк во Львове с портретами метр на два в золотых рамах – увеличенных фото с паспортной фотографии роковой пани. Собственно, мемуары этого дядьки и носили потрясающее название “Марш динозавров”.

Очень стоит почитать, в основном, чтобы понять, что советская жизнь была не столько унылым монолитом, сколько Страной Чудес с хитромудрыми правилами. И порадоваться, что мы, как минимум, получили свою порцию жизни простой и прямолинейной. Потому что – я ясно это понимаю – человеком с моим ничтожным уровнем эмоционального и социального интеллекта в СССР было бы кисло.

Take me out to the black
Tell them I ain’t comin’ back
Burn the land and boil the sea
You can’t take the sky from me.

The Ballad of Serenity, Lyrics by Sonny Rhodes

Seveneves by Neal Stephenson

Семиевие. Нил Стивенсон

Еще один постапокалиптик, совмещенный с размышлением об исторически обусловленной дистопии. Приблизительно в наши дни по неизвестным причинам Луна разваливается на семь крупных фрагментов. Первые полтора дня это поразительно, следующие два года – совершенно ужасно, потому что расчеты показывают неизбежное продолжение дробления осколков до критического количества и старт Hard Rain – усиленной бомбардировки поверхности Земли осколками до тех пор, пока на орбите не останутся только пылевые кольца. То есть, примерно пять тысяч лет. Раскалится атмосфера, закипят океаны, сорвет крышечки супервулканов.  На подготовку у человечества есть два года. Правительства строят Облачный Ковчег и спешно грузят туда генетические образцы всего живого, полезных специалистов и полторы тысячи молодых людей, по паре от каждой нации. Кто не попадает на Ковчег, тот помогает, мешает, придумывает свои проекты спасения в глубоких шахтах или на океанском дне. В свободную продажу выпускаются пилюли для эвтаназии.

Книжка длинная, но Стивенсону описывает то, что ему интересно описывать – в данном случае это технические детали модульного Облачного Ковчега и перемещение на орбиту куска льда, отколотого от ядра кометы, методом превращения ее в паровой реактивный двигатель, тягу которого создает воткнутый в ракету реактор. Про дюзы и шлюзы там намного больше, чем про лирику типа ощущений человека, обменивающегося последними смс с оставшейся на земле семьей – на фоне ярких вспышек в земной атмосфере. Впрочем, американские читатели считают, что текст эмоциальный и даже тяжелый.

Потому что формула Seveneves примерно такова:

Семьев = “Бегство с Земли” Франциска Карсака (Стивенсон в интервью упоминает, что в детстве его впечатлил какой-то роман из эпохи золотого века фантастики, название которого он не помнит, про спасение человечества от планетарной катастрофы. Мог быть и Карсак) * “Марсианин” Энди Вейера + “Песнь льда и пламени” Джорджа Мартина.

Местами мне казалось, что Стивенсон очевидно позарился на успех “Марсианина” и решил переплюнуть его по всем параметрам: вместо одного космонавта – полторы тысячи, противное начальство из НАСА сжечь в полном составе, вместо года – пять тысяч лет. Про себя наверняка думает: “А вместо фильма пусть сериал снимут”. Материал книги идеально ложится в современный формат сериала, тем более, что в кино космическая тема хорошо разогрета Гравитацией, Интерстелларом и будет продолжена тем же Марсианином, все готово для супердлинного метра на три сезона. Повествование делится на три ровные части: до Hard Rain, сразу после гибели Земли и 5000 лет спустя. Это написано в аннотации, так что информация о том, что 5000 лет спустя есть, о ком писать, и, значит, кто-то смог выжить и размножиться.

Но не так легко. Это вам не благодушный Карсак, Джорджа Мартина Стивенсон тоже читал. Поэтому в мир самоотверженных технарей, готовых сдохнуть от радиации, но обеспечить стыковку, врываются политики.

Все главные герои истории, безусловно, гики – пилоты, робототехники, генетики. И астроном-популяризатор, забавно списанный с ведущего нового Космоса. Самые главные герои – еще и молодые женщины технического склада ума, что для Стивенсона довольно типично.  Здесь стоит заметить, что сейчас есть два типажа кандидатов в сверхлюди – это подростки и молодые женщины технического склада ума, Гаечки. Если хотите поисследовать эту тему глубже и так, чтобы уже никогда не развидеть, посмотрите отличный фильм ужасов Martyrs.

Автор с явно выстраданным на личном опыте чувством описывает, как умные работящие технари сталкиваются с политиками, которые ничего не умеют, говорят нелепые вещи, но обладают таинственной инопланетной силой основательно менять курс дел. Если вы занимаетесь разработкой и много времени проводите в высоких кабинетах, вам тоже знакомо это ощущение. Это замечательный угол зрения на проблему столкновения миров: вечное изумление гика, наблюдающего броски хищных аппаратных насекомых.

Если брать шкалу стивенсовских романов, то Seveneves несколько сложнее Reamdy, но проще всего остального. Рекомендовано поклонникам автора и любителям хадкорной НФ. Я вот поклонник. Плюс – я тоже думаю, что угроза общей гибели может быть единственным шансом человечества выйти из дурацкого цикла перепроизводства и перепотребления не того, желательно только, чтобы не пришлось гибнуть практически всем составом. То, что изрядное количество спасителей человечества проявляют себя как жестокие недоумки делают историю даже более оптимистической, чем торжественные оды золотого века типа “Магелланова облака” – в это легче поверить. Также приятно, что Стивенсон всегда комплиментарно рисует русских: хладнокровными бесстрашными профессионалами. Русскую героиню зовут Фекла, а одного из космонавтов Федор Алексеевич Пантелеймон, и это даже мило. From Russia with love, Neal.

Если  достаточно долго сидеть на берегу этой реки, в моду войдет все, что ты любишь. В моем случае это обувь на низком каблуке и постапокалиптики. Их сейчас примерно миллион (если сложить с антиутопиями) – по понятным причинам, потому что наш мир 1915-2015 действительно заканчивается, заставляя ноосферу коллективно думать, что будет потом. Кроме того, постапкалиптик – один из самых уютных жанров. Приятно представлять себе, как под копьями атомного огня испепеляется вся запутанная и мелкая мутотень, которую мы сами себе придумали, а остаются понятные и базовые вещи: отстреляться от мутантов, набрать консервов, прожить еще один день.

Очень интересно, что второй “комфортный жанр”, книги, которые люди читают, чтобы получить ощущение тихого уюта, тоже не про единорогов и радуги. Это, конечно же, детективы и триллеры. Бесконечные однообразные истории, в которых кого-то убивают и что-то воруют, по своему умиротворяющему воздействию превосходят любое “солнышко чмокнуло кустик, птичка оправила бюстик и, обнимая ромашку, кушала манную кашку”. Агата Кристи полезней для душевного спокойствия, чем Джейн Остин, Гришем – чем эээээ ну не знаю кто сейчас пишет спокойную усадебную прозу. Стивне Кинг так вообще король транквила.

Я думаю, дело в том, что оба сюжета – про восстановление порядка, хотя и в противоположном направлении. Детектив/триллер начинается с нарушения норм и постепенно возвращается к ним, что всегда приятно. Даже если мошенник или убийца в конце торжествует, Ганибал Лектор слушает оперу в Рио де Жанейро, все равно там взрывы основ закончились, и мир пришел к порядку. Лектор, конечно же, регулярно дегустирует кого-нибудь, но тихо. Постапокалиптик рассказывает о наведении порядка методом превращения всего сложно-хаотического типа банковской системы в радиоактивный пепел. На осколках старого мира вырастает простой, понятный новый – с нормальными правилами. Никакого курса доллара, мухаха.

Прочитала два относительно свеженьких образца жанра, сюжет которых связан так или иначе с водой. Случайно так получилось.

The Windup Girl  “Заводная девушка” про мир после непонятного происшествия, отменившего использование углеводородов, атомной энергетики и, как я поняла, ГЭС, ветряков, солнечных панелей, всего такого. Для компенсации они начали мощно развивать генетику, получив много любопытных результатов – гигантских тягловых животных мегадонов, новый тип модифицированных людей – идеальных компаньонов и рабов и цепочки эпидемий выкашивающих новых болезней в придачу. Главной валютой мира стали калории еды, которых страшно не хватает.

Мне кажется, что автор мог вдохновляться романами Клавела – по структуре очень похоже: белый человек пытается добиться своих целей в джунглях интриг малопонятной ему азиатской страны. Дело происходит в Банкоге, где министр продовольствия бьется за власть с генералом-безопасником, остальные герои думают, что гнут свою линию, но, на самом деле, просто болтаются в жерновах чужого большого плана.

“Канал имени Москвы” – уже отечественное изделие, авторство “засекречено”. Я купила и прочитала из прагматических соображений: лучше знать, как в твоей стране представляют себе конец света.

Здесь я полностью согласна с тем, что сказала о книжке Анна Федорова, от которой я и узнала о “Канале” – такое впечатление, что автор на тебе учится писать. Прямо на твоей сетчатке уверенной и неумелой рукой складывает буквы в слова. Такое все эээ…. как в книжках из моей юности, тех, что про Бешеного, Жигана и Антибиотика. Только что боевки меньше, описания пейзажей больше.

Думаю, что самое большое сожаление Анонима состоит в том, что абсолютно идеальный сеттинг для московского постапокалиптика уже занят – и это метро. Из серии книжек Метро я одолела полторы, сделаны они еще хуже “Канала”, но сеттинг гениальный. Он может вытянуть очень многое. Кстати, костяные дворцы из раннего творчества фэнтезиста Пехова (который про Гаррета вора) тоже кажутся мне навеянными впечатлениями от московского метро.

И вот автор взял тоже вполне себе неплохой сеттинг – Дубна, канал имени Москвы, все эти шлюзы и подмосковные леса с болотами, выбрал безотказный сюжет “путешествие” и добаил немного мистики: души замучанных строителей канала под предводительством злого гения Сталина (эта часть, кстати, сделана без дурного вкуса). Возможно, здесь есть слабое влияние книжек беглого разведчика про Сталина и супер-девочку и небесталанный интернет-треш “Свет твоих глаз, тепло твоих рук”. Получится в меру популярная серия, с которой все понятно уже сейчас.

Я горячо приветствую идею self-publishingа и сама, когда буду что-то издавать, с этого и начну – сделаю лэндинг для книжки, опубликую ее через соответствующую платформу, сделаю небольшую рекламу, в общем, что говорящего хомяка продавать, что книжку. А, да, еще на шаге номер ноль отдам текст редактору.

Но, когда я читаю чужие самоопубликованные книжки, они всегда мне кажутся какими-то не такими. Недавно читала очередную дистопию Wool by Hugh Howey, и думаю, почему суперотрекомендованная со всех сторон книжка так плохо работает? Вроде бы все там есть для непритязательного читателя типа меня – жители постапокалиптического мира сидят в подземной башне, которую автор упорно называет силосным хранилищем, хотя по смыслу это, скорее, элеватор, там у них кастовое общество почти в духе Brave New World и слегка прикрытый 1984, IT-отдел повелевает (как вы можете догадаться, это чудовищно), кто провинится – отправляют наружу, чтобы почистить линзы, поставляющие картинку внешнего мира, и сдохнуть. Всех мучает загадка, почему изгнанники не плюют в эти линзы, а исправно протирают их тряпочками, а потом, как один, уходят на склон холма. Я такого за свою жизнь прочитала тонну и еще тонну прочитаю, постапколиптик – мой вариант comfort reading. Когда мне не по себе или грустно, я читаю что-нибудь такое, от “Путешествия Иеро” до “Мальвиля”. Судя по тому, что историй на тему “после большого п-ца” уже больше, чем историй о вампирах, невесело не только мне.

Что-то в этой книжке не работает (во всяком случае, для меня). Я ее дочитывала только чтобы разобраться, что не так. На амазоне люди пишут:

Собственно, эти замечательные отзывы и навели меня на мысль. Вместе с расцветом селф-паблишинга пошел микрорасцвет книжек о селф-паблишинге, я прочитала одну, и она оказалась преинтересной. Там подробно описано, что нужно сделать, чтобы план “писать себе разные книжки и жить на доход от их продаж через амазон” сработал или почти сработал. Автор “Шерсти”, собственно, так и сделал, точно по учебнику: у него есть серия романов, действие происходит в одном мире его же собственного сочинения, в конце книги есть страничка с call to action – купить еще, оставить отзыв. Сама книжка тоже собрана очень “правильно”, по учебникам. Вот до чего доводит writing porn тех, кто перестает уже читать и начинает писать.

В книжках, изданных обычным (пока) способом, этой сделанности меньше, вероятно, потому что механизмы продажи другие, и люди даже не думают о книге в терминах электронной коммерции.

Не хорошо – не плохо, но интересно.